В том же Харькове, но почти уже через тридцать лет, мне пришлось познакомиться и работать еще с одним местным следователем. Это был судебный следователь по особо важным делам Марки. Воспоминание о тяжелой и чрезвычайно ответственной работе по исследованию причин и обстоятельств крушения 17 октября 1888 г. императорского поезда между станциями Борки и Тарановка связано для меня с личностью этого почтенного деятеля. Я встретил в нем не только неустанного работника и отличного знатока своего дела, но и нелицемерного, искреннего и стойкого слугу Судебных уставов, умевшего, когда нужно, без задора, но с твердостью постоять за достоинство своего звания и самостоятельность своих действий. А это подчас было нелегко при той переоценке нравственной ценности судебных званий, которая тогда начала сильно развиваться и выражалась в перемещении центра тяжести судебной деятельности из суда в прокуратуру. Положение Марки, которому пришлось вести это следствие несомненной и глубокой важности, особенно усложнялось еще разнообразием взглядов влиятельных сфер и начальствующих лиц на свойства и характер причин необычайного крушения. Одни стремились найти в нем непременно и во что бы то ни стало признаки политического преступления, не гнушаясь чужими, иногда совершенно нелепыми, доносами и собственными вымыслами ad hoc
, не имевшими никакой фактической подкладки; другие винили во всем исключительно людей, которые сопровождали государя и его семейство и властное слово которых могло ускорить движение поезда до опасных размеров; третьи во всем обвиняли правление и управление Поляковской дороги, хищнически эксплуатировавшие все предприятие ввиду наступавшего вскоре срока выкупа железной дороги казною; четвертые придавали всему характер простой несчастной случайности, и, наконец, пятые, в том числе прокурор судебной палаты Закревский, с поспешной впечатлительностью переходили от одного взгляда к другому, неуместно, суетливо и самовластно впутывались в распоряжения следователя или, наоборот, в случаях, когда их содействие было необходимо, не торопясь с ним, кутались в тогу оскорбленного самолюбия. А между тем материал накоплялся громадный, и разнообразная экспертиза открывала все новые и новые области, требовавшие подробного исследования. В свое время я поделюсь с' моими читателями подробными воспоминаниями об исследовании причин крушения 17 октября 1888 г., теперь же — так как пришлось к слову — могу лишь сказать, что крушение это было последствием целого ряда причин, коренившихся в общем неисполнении своего долга должностными лицами и в недобросовестности лиц частных. По выводу сложной экспертизы, произведенной целой группой особо сведущих в железнодорожном деле лиц, крушение произошло от чрезмерной тяжести поезда при чрезмерной скорости на слабом пути, а основанием к такому заключению послужило то, что, вопреки точным и вполне определенным специальным правилам о поездах чрезвычайной важности, потерпевший крушение поезд состоял вместо одиннадцати из двадцати двух шестиколесных вагонов и весил поэтому вдвое больше, имел неудовлетворительный и портившийся в пути автоматический тормоз, не имел никаких приспособлений для сигнализации, даже простой веревки между