— В болныцу… нэ поеду… Лэчите здес… И чьтоб ныкакых уколов..
— Товарищ Сталин… Здесь нет необходимого оборудования… Нет ничего., э-э… на случай., э… осложнений.. — заявил Виноградов. — Положение, не скрою, очень серьезное… Очень… Учитывая и ваш., э-э… возраст… — опрометчиво брякнул он, чем и вывел больного, раздраженного Сталина из себя окончательно:
— Чьто за возраст? Пры чем тут возраст? Ви лэчытэ… Лэчытэ! И ныкудая… нэ поэду… Всо!
Однако и лечение комбинацией сульфамидов и пенициллина не слишком помогало.
Утром после умывания Сталин открыл рот перед ручным зеркалом и увидел, что уже половину багрового зева затянула беловато-розовая страшная пелена. И может быть, впервые вождь испугался за свое здоровье, к которому относился скорее легкомысленно… Ведь не помогали как будто испытанные, проверенные им по справочникам средства.
А лечь в «кремлевку» — отдать себя в руки врачей Берии: все же они были на строгом учете ТАМ, на его Лубянке.
День он промаялся. Полоскал горло. Глотал таблетки, сам увеличив дозу до предела, работал, пытаясь отвлечься, а горло болело, и уже трудно стало говорить, дышать. Нелепой смерти Сталин всегда боялся. Чего нелепее для вождя умереть от ангины, гриппа, воспаления легких! Чего нелепее всякие дурацкие случаи! Чего нелепее, допустим, утонуть, задохнуться во время выпивки — знал он и такие примеры..
Быть убитым врагами в бою или даже так, как Киров, было не страшно. Боялся он лишь нелепой или подстроенной гибели. И боялся до холодного, липкого пота. В голову лезли исторические примеры. Вот и Александр Македонский умер, кажется, от дифтерии, зараженный магами, него жрецами? А от чего умер внезапно Александр I?
За ужином прислуживающая Валечка с тревогой вгляделась в бело-бледное лицо вождя и заботливо спросила:
— Иосиф Виссарионович! Вам лучше?
— Хуже! — кратко отозвался он, с трудом глотая чай. — Сав-сэм плохо… Жяль памырат… тэбя оставлят..
Валечка помолчала, составляя чашки-тарелки на поднос красивыми бойкими руками. Белые и пухлые, они сами просили ласки, поцелуев. И, как все больные люди, напуганные грозящей безнадежностью, Сталин с тоской посмотрел на эту свою чудную женщину с черемуховым запахом, которую, быть может, придется оставить навсегда. Оставить кому? И кто тогда будет владеть ею? Кто? Такие женщины не остаются одни. Таких женщин хватают сразу… Держат цепко… Припомнились тотчас взгляды похотливых вождей, которые они бросали на Валечку, на ее пышные прелести. Особенно Берии, которого она, едва скрывая неприязнь, терпела. Впрочем, Берию, похоже, ненавидела и вся личная сталинская охрана, обслуга, и это Сталина вполне устраивало. Но Валечку он точно., первый схапает..
Видя, как мрачно сошлись его угловатые брови, как он с трудом дышит, Валечка сама перепугалась не на шутку, до озноба. Что будет с ней, если он в самом деле умрет? Кто явится сюда хозяином? Конечно же, этот всесильный хам, Берия, или расплывшийся до подушечных объемов Маленков — баба-мужик, с маленькими колючими глазами из подушечных щек. И, представив эту свою судьбу, свое изгнание, а то и еще худшее, она пробормотала:
— Иосиф Виссарионович… Я знаю верное средство., на себе пробовала. Мать лечила… Когда глотка болела… Вылечивает..
— Какоэ… Говоры… — мрачно прохрипел он.
— Я боюсь… Вдруг вы… Вдруг хуже станет..
— Нэ бойся… Хуже уже нэкуда… дышять..
— Я… Я горло керосином прополаскивала… И все проходило..
— Кэрасыном? А чьто? Как? — он явно заинтересованно посмотрел на нее.
— А надо керосин профильтровать… Вот от лампы взять… и — через промокашку. Накапать ложку., столовую… И потом горло-то прополоскать и — выплюнуть… У меня сразу проходило… На другой день то есть… Только я боюсь советовать… Тут доктора… Ведь если что… Меня… Боюсь., я..
Валечка и впрямь побелела, затряслась, поднос с посудой задрожал, звякнула чашка..