«На Ваше письмо в отношении (такой-то) сообщаем, что она скончалась в декабре 1995 года.
В соответствии с Федеральным законом Российской Федерации от 20 февраля 1995 года № 24 — ФЗ «Об информации», ответить на интересующие Вас вопросы не представляется возможным.
Зам начальника Управления кадров Федеральной службы охраны Российской Федерации (подпись)».
И я подумал: «Да. Ледниковый период на Руси не кончился. Медленно тает лед». И еще подумал: ну если бы я просил адрес создателя водородной бомбы, еще кого-то такого, конечно, вправе были бы мне ответить, как в письме.
Но Валечка была всего лишь подавальщицей и сестрой-хозяйкой у Сталина. Какие тайны я выведал бы у нее? Тем более что ее уже нет на свете? А прожила она еще сорок два года после службы у Сталина, то есть до глубокой старости. Впрочем, что ответила бы мне Валечка, если бы даже была жива? Ведь она давала подписку о молчании…
МЕДЛЕННО ТАЕТ ЛЕДНИК..
«ЕСТЬ МОЛЧАИ, НЕ ИМАТЬ БО СОВѣЬТА, И ЕСТЬ МОЛЧАИ, ВЕДЫИ ВРМЯ».
Библия
Декабрь 1999 года. Екатеринбург
ПОСЛЕСЛОВИЕ (ИЛИ ВМЕСТО НЕГО)
Любой век приводил в литературу новый реализм. Тем более это должно произойти на пороге нового тысячелетия. Литература, как и все искусство, должна перейти на высший рубеж и изобразительности, и осмысления жизни — иначе она деградирует, распадется на те примитивно-прагматические, развлекательные или формалистические течения, которые всегда характерны для времени под знаком грядущего Апокалипсиса.
Верю, что реализм выживет и что предметом изображения этого высшего реализма станет наконец все, что творит Человек и творит Природа. Верю, что эпоха цензурных изъятий и оскопляющих купюр в новом тысячелетии канет в прошлое, ведь не секрет: искусство в целом было в плену христианского догматизма, точнее, догматизма клерикального, и цепи его продержались довольно прочно почти два тысячелетия. Не собираюсь посягать на высшую морально-нравственную ценность Христовых заповедей — они несокрушимы, — но разве человек, даже христианин, верующий, не нарушал их все и сплошь?
Именно потому, что тема греха и искупления останется вечной, реализм высшего порядка, на мой взгляд, не должен бояться отображения процессов всей нашей грешной жизни точно так же, как не чурались этого далекие мастера дохристианских эпох и культур, творениями которых мы продолжаем восторгаться. Что было запрещено в изображениях тем древним художникам? Ответ прост: ничего. Фронтоны и капители индийских храмов, украшенные сверхнатуралистичными изображениями и сценами совокупления, прекрасны своим жизнеподобием и реализмом Любви — высшего счастья, доступного человеку. Любви поклонялись, любви служили, любовь почитали, как, может быть, высшее проявление божественного начала.
Нет сомнения, мы на тысячелетия оказались отключенными от истин любви, утвердив над ней и ее изображением пуританские табу и ханжеские запреты, особенно дикие в странах бывшего «социалистического лагеря».
Однако и в этом лагере, не говоря уж про мировой охват, ни один большой мастер, тем более великий художник, не вошли в историю искусства без хотя бы попыток вернуть искусству и человечеству свободу изображения жизни и ее основы — любви. Так рождались «Декамероны» и «Гаври-лиады», стихи Баркова, «Яма» Куприна, «Лолита» Набокова и даже фривольная «Эммануэль», в сущности реалистическое повествование о жизни женщины-нимфоманки.
Но реализм высшего порядка должен не просто допускать к изображению все, что есть жизнь, человек, природа и что Бог или Сатана заповедали Человеку или на что его обрекли, реализм высшего должен строить подиум для подъема человека на новую ступень бытия и нравственного совершенства. Я убежден: в этом его будущая задача. Такую приблизительно задачу ставил в недавнем прошлом «социалистический реализм», но не решил ее, ибо стоял, как в библейской притче, подобно дому, на песке умозрительной лжи… И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот, и дом тот упал, и было падение его великое..
Высший реализм нового тысячелетия уже грядет в наиболее быстро реализуемых формах, таких, как телеэкран и кино, литература же, пусть медленнее, но вернее будет прокладывать великий путь к реалистическим вершинам, ибо будет всегда иметь высшее превосходство не только прямой изобразительности, но и философского объяснения жизни. ЧТО и КАК она раскрывает с позиций ОТТОГО и ЗАТЕМ. С этих же позиций и с верой в правду изображаемой жизни, не претендуя, однако, на исключительность своих суждений, автор представляет читателю новый роман, первый по замыслу из серии «Ледниковый период», но не первый по исполнению, ибо перед ним были написаны и опубликованы «Весталка» и «Чаша Афродиты».