Так он вступил на свой кометный путь, повторяя едва ли не каждое осеннее утро маршрут своего главного врага. НЕНАВИСТНОГО ВРАГА. Преуспевающего ВРАГА, поднявшегося уже к самым вершинам власти, ставшего уже вторым, а может быть, и почти первым в глазах петербуржцев, питерских… Этот самодовольный, уверенный в себе, как скала, большевик, рябой, властный, во всем подражавший Сталину: шинель, фуражка, «простота». Но, в отличие от вождя, он порой демонстративно отказывался от охраны, ходил по Ленинграду и на работу пешком, ездил в трамваях, запросто вдруг появлялся на заводах и верфях, в воинских частях, жал руки подходившим, выступал по радио и на митингах — свой, простой, похожий, НАШ, чуть ли не родной для многих.
И однажды Николаев чуть было не ущучил Кирова. Дело было поздним октябрьским вечером, Киров входил в подъезд своего дома на улице Красных Зорь, и Николаев уже потянул револьвер, но в ту же секунду из подъезда вышли двое встречавших Кирова (его охраняли пятнадцать человек), а приотставшие охранники бегом настигли и окружили Николаева. Его обыскали, но, обнаружив зарегистрированный револьвер и партбилет, отпустили, ибо Николаев отговорился: ходил-де встречать жену.
И все-таки почти сразу после приезда Запорожца в Ленинград бдительная охрана еще раз задерживала Николаева — 15 октября неподалеку от входа в Смольный. На этот раз открутиться не удалось, и охрана доставила задержанного на Литейный в управление ЛенГПУ. Там на допросах его продержали три дня, а на четвертый вызвали к Запорожцу, который с интересом воззрился на большеголового одержимого, с бегающими глазами и крючковатым носом. Запорожец смотрел на него с мрачной ухмылкой. Да. Это была «вечерняя жертва», но жертва во многих случаях самая подходящая. Уничтожить ненавистного Кирова, выполнить директиву Ягоды представлялось с помощью этого одержимого самым правильным ходом. Николаев сам шел в руки. В ответ на предъявленные улики он заявил, что действительно готовился убить Кирова, потому что Киров его обездолил, пригрозил арестовать, живет с его женой Мильдой. Заставил ее жить с ним. «Заставил!» — прикар-тавливая, бормотал Николаев.
— Ну что ж… — с подобием улыбки проговорил Запорожец. — По крайней мере, нам не придется применять к вам то, что мы имеем для террористов и для тех, кто отрицает свою вину. Выход у вас — один. Вы должны отомстить Кирову… за свою жену и свою поруганную честь. Мы же… Постараемся… Чтобы вас… Не трогали. Сейчас вас отпустят. Дадут денег… Мы понимаем ваше трудное положение… Понимаем. Мы не звери. Мы даже частично вам поможем. Так нужно партии. Оружие вам вернут — оно вполне надежное, но применять его нужно в закрытом помещении. И с близкого расстояния. А на улице вас может растоптать толпа. Скрыться же вам все равно не удастся. Лучше всего это прямо в Смольном… Я вижу вопрос? Да… Охрана Вам, — здесь Запорожец впервые назвал Николаева с заглавной буквы, — охрана Вам не помешает. Не помешает. А если вы будете задержаны ПОСЛЕ ТОГО… Мы гарантируем Вам жизнь и минимальный срок. Два-три года… В хороших условиях… В хороших условиях, — Запорожец внутренне усмехнулся: сколько раз ему и другим чекистам, следователям приходилось давать в интересах дела такие ни к чему не обязывающие заверения..
Николаев насупленно молчал.
— Ведь Вы согласны? Не так ли? — усмехнулся Запорожец. — У нас более чем достаточно оснований расстрелять Вас немедленно. Ну, как?
Будущий убийца кивнул.
— А теперь идите. Вы свободны… — Запорожец подписал пропуск, вызвал сопровождающего и приказал вывести Николаева из здания.
Личная разведка Сталина доложила: в Ленинграде неподалеку от Смольного задержан вторично человек на пути следования Кирова. Вождь посмотрел на Поскребышева с недоумением и устало заметил:
— Раз задержали… значит, Кырова охраняют хараще… Скоро он приедет сюда, и тогда тэбэ проблэм будэт болщэ… Кыров… это нэ Молотов… Кыров — это очэньсэрьезныйчэ-ловэк… И охранят его здэс нужьно будэт очэнь… Ходыт бэз охраны. Вот ведь какой… Идытэ..
И Поскребышев знал, что в Ленинград на гастроли поехала любовница самого вождя — она же одна из вернейших осведомителей сталинской разведки. В ее постели побывали и Ягода, и Тухачевский, и Зиновьев, и даже как будто сам Киров, когда актриса жила в Ленинграде и пела на вторых ролях в театре.