— Не похоже?
— Думал… Я думал., чуть поменьше..
— Вот видите, оба не угадали. Но я правду сказала.
«Восемнадцать?» — уже совсем с холодом в душе повторил я. «Восемнадцать и пятьдесят четыре». Это насколько? На… На… На тридцать шесть лет! Такая вот арифметика. Ужасно. Но ведь пришла же..
— Ну, вот мы и здесь. По этой лестнице надо вверх.
— Идите вперед.
— Хм… Конечно.
Усмехнулась и она. На ней была широкая шелковая бежевая юбка. Такая же кофточка с оборками на груди. Светло-серые чулки приятно полнили ее ноги. На ногах босоножки-«колотушки». В общем, она прибрана и вполне красива. Но неужели ей правда восемнадцать? Я думал — лет двадцать пять. Было бы тогда хоть примерно вдвое. А так ровнехонько почти в три раза. Ттэ-экс! Да, впрочем, что я уж так-то? Посмотрим… Все это перемалывалось как-то в моей душе. А на крыше было чудесно. Теплый и тихий вроде августовский вечер. Город на ладони. Пруд. Набережная. Дали. Плетеная получаша цирка, шпили монастыря. Совсем по-иному видишь город, где живешь, сверху и — понимаешь: он красивый, даже чудесный. И настроение у меня хорошее. Я с девушкой. Можно сказать, «с девочкой». Я могу улыбаться. У меня есть деньги. И я сейчас спокойно закажу шампанское, вино, что-нибудь вкусное, хоть готовят здесь (знаю, бывал) пошло, скверно.
А моя спутница явно чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Да и понять ее можно. Разница в возрасте, конечно, пугала. Девушка, по-видимому, волновалась или злилась уже. «Пошла вот со «стариком». Что подумают!» Сев на предложенный стул, она как-то ерзала.
— Да вы успокойтесь. Будьте как дома, — не слишком умно сказал я. — Редко в ресторане бываете?
— Совсем не бываю..
— А это и не ресторан. Забегаловка. Только на крыше — вот и все… Будьте любезны (это я подошедшей официантке), меню и винную карту (знай наших!).
— Карты никакой нет. Вино: портвейн, шампанское.
— Что ж? Шампанское? — посмотрел на спутницу.
— Лучше бы уж вина. Я вообще-то не пью.
— Закажем и то и другое.
Еще я заказал какую-то дорогую закусь «уральское изобилие» — хрен знает что это такое.
Оркестр заиграл неожиданно, оглушительно бойко.
Принесли шампанское. Откупорил без грохота. Налил. Чокнулись. Выпили.
— Вкусное.
— А мне как-то не очень. Венгерское. Красное. Бурда.
— Ну уж вы то-же! Хорошее.
— А вина не хотите? Попробуйте — вино лучше.
— Налейте… Попробую.
Но пила она хорошо. Спокойно. Не морщилась.
— А живете вы?
— В общежитии. Я уже два года, как из дому уехала. Не поступила в институт. Работала секретаршей. А потом в ПТУ и продавщицей полгода. В булочной. Теперь вот здесь.
— Когда же вы школу кончили?
— В шестнадцать.
«Да, девочка, ты уже повидала жизни», — подумал я и еще спросил:
— У вас много друзей?
— Друзей нет и подруг — тоже. Я с людьми плохо схожусь.
И этим она меня сразу купила.
— А что так?
— Да я какая-то… Неконтактная..
— Это же так хорошо.
— Мне кажется, наоборот.
— Потанцевать не хотите?
— Нет. Я плохо танцую..
«Врешь ты все, — подумал я. — Возраст мой тебя коробит. Как бы чего не подумали… А так — я просто ужинаю с родственником. Дрянь. Ну да ладно, стерпим пока. Выклянчивать не собираюсь. Хотя с парнем-однолетком ты бы сейчас вовсю задницей крутила». Кажется, мне и не очень удалось скрыть мои мысли.
Вечер холодел. Туча надвигалась с запада. И закат погас. Стало угрюмо и сыро. «Август, август, — подумал, повторил про себя я с каким-то переносом на свою жизнь. — Вот только что было уютно и мило, и весело даже. И все похолодело. Туча. И эта дрянь не пошла со мной танцевать». Мне хотелось даже и вовсе не танцевать, а просто обнять ее и впервые почувствовать новую женскую спину, талию, может быть, овал-начало ее крутого сладко-нежного бедра. Август, август… И мне стало совсем грустно. Где ты, спасительное вино?
Мы выпили еще, и она достала из сумки теплую вязаную кофту.
— А вы предусмотрительны! (Я подумал об ее уме.)
— Да. К вечеру же холодно бывает. А я мерзну.
— Какая хорошая кофта.
— Я сама вязала.
— Да что вы?!
— Я люблю вязать.
— Видимо, из вас будет хорошая домохозяйка.
— Не думаю. Я вспыльчивая и жадная.
— Хоть откровенно, и то хорошо.
Внезапно туча, которая как-то незаметно приблизилась, подернулась розовым с зеленью слабым огнем, и, помедлив, зарокотал, покатился и двинул по далям гром.
— Как здорово! Гроза! Может быть, и последняя, — пробормотал я. — Это к счастью?
— Я боюсь грозы.