Он умолк; они с Шуманом смотрели друг на друга.
— Что, опять двадцать пять? — спросил Шуман.
— Не двадцать пять, а только один глоток, который я с вечера перекинул на утро. Ты же сказал — сейчас едем в аэропорт. Как, скажи на милость, я могу там поддать, пусть даже я и хотел бы, когда единственные деньги, какие я, к чертям собачьим, имел за три месяца, и те я, говорят, стибрил? Когда единственный человек, который за три месяца поставил мне выпить, лишился из-за нас обеих кроватей и улегся на пол, а мы даже тем не могли ему отплатить, чтобы передать ему от начальника насчет работы…
— Только один, говоришь? — сказал Шуман. — Хорошо, вон у него ведро помойное — ну так давай, лей туда остальное и вали к умывальнику.
Он отвернулся. Джиггс смотрел, как он, отстранив рукой занавес, прошел за него. После этого Джиггс понес стакан ко рту, уже ощущая судорогу и гримасу предвкушения, — и вновь замер. На сей раз это был ключ в центре стола, куда его аккуратно положил репортер, — ключ, рядом с которым Шуман поставил разбитую лампу, подняв ее с пола. Джиггс коснулся ключа и почувствовал, что он тоже слегка приклеен к столу расплесканным спиртным.
— Значит, он туточки, — рассудил Джиггс. — Но где, скажите на милость? — Он снова огляделся по сторонам; затем вдруг подошел к раскладушке и заглянул под нее, приподняв смятое одеяло. «Где-то же он должен обретаться, — подумал он. — Может, за плинтусом. Ей-богу, ему там попросторней было бы, чем змее».
Он вернулся к столу и опять поднял стакан; но теперь ему помешали женщина и ребенок. Она была уже одета в тренчкот и подпоясана; окинув комнату одним кратким, бледным, исчерпывающим взглядом, она посмотрела на Джиггса — мгновенно, невыразительно.
— Завтракаю помаленьку, — сказал он.
— В смысле, ужинаешь, — сказала она. — Через два часа уже свалишься и уснешь.
— Сказал тебе Роджер, что мы хозяина куда-то задевали и не можем найти?
— Пей давай, — сказала она. — Уже почти девять. Нам сегодня снимать и мерить все клапаны.
Но он по-прежнему все не подносил стакан ко рту. Шуман тоже был теперь одет. Поверх замершего стакана Джиггс смотрел, как парашютист идет к чемоданам, рывком двигает их от стены к середине комнаты и швыряет вслед сапоги; затем он повернулся к Джиггсу и рявкнул:
— Да пей же ты, ну!
— Кто-нибудь из них знает, куда он делся? — спросила женщина.
— Поди их разбери, — сказал Шуман. — Говорят, что не знают.
— Я же ясно сказал: нет, — сказал парашютист. — Не сделал я ему ничего. Он хлопнулся на пол, я свет выключил и лег спать, потом Роджер будит меня, а он уже ушел, и нам тоже двигать пора, если мы до трех хотим успеть промерить клапаны и поставить обратно.
— Да, — сказал Шуман. — Надо ему будет — отыщет нас. Чем нам его искать, проще ему нас найти.
Он взял один из чемоданов; другой был уже в руке у парашютиста.
— Давай, — сказал он, не глядя на Джиггса. — Пей, и марш.
— Точно, — сказал Джиггс. — Отчаливаем.
Он наконец выпил и поставил стакан; остальные тем временем пошли к лестнице и начали спускаться. Потом он посмотрел на свои ладони — посмотрел так, словно только-только обнаружил, что они у него есть, и еще не разобрался, зачем они нужны.
— Мать честная, помыться бы все-таки, — сказал он. — Идите, не ждите, я до остановки вас догоню.
— Конечно; завтра только, — сказал парашютист. — И прихвати бутыль. Нет; лучше оставь. Если он собирается весь день пьяный валяться, лучше уж тут, чем где-нибудь по дороге. — Идя последним, он яростно отпихнул ногой стоявшие на пути сапоги. — Что ты собираешься с ними делать? В руках носить?
— Да, — сказал Джиггс. — Пока не расплачусь за них.
— Пока не расплатишься? Я думал, ты вчера уже за них расплатился, причем моими деньгами.
— Да, — сказал Джиггс. — Было дело.
— Ну чего вы там, — сказал Шуман с лестницы. — Пошли, Лаверна.
Парашютист двинулся дальше. Теперь последним шел Шуман, подгоняя всех троих, как стадо. Потом он остановился и посмотрел на Джиггса — аккуратно одетый, глубоко серьезный, в новой шляпе, которую Джиггс по-прежнему мог бы принять за выставленный на витрине образчик.
— Слушай, — сказал Шуман, — ты что, и правда решил сегодня во все тяжкие? Запрещать я тебе не буду, бесполезно, пробовал раньше. Ты просто скажи мне, я тогда найду еще кого-нибудь помочь нам с клапанами.
— Да не волнуйся ты из-за меня, — сказал Джиггс. — Господи, а то я не знаю, какое у нас положеньице. Знаю не хуже тебя. Идите, я умоюсь и вас догоню, вы еще до главной ихней улицы не успеете дойти.