— Ребенок, наверно, спит, — сказал Хорес. — Может, высадите меня возле отеля… — И заметил, что водитель глядит на него с каким-то сдержанным любопытством.
— Вас сегодня не было в городе, — сказал водитель.
— Нет, — сказал Хорес. — А что такое? Что случилось сегодня?
— В отеле она уже не живет. Я слышал, миссис Уокер приютила ее в тюрьме.
— Вот как, — сказал Хорес. — Я сойду возле отеля.
В вестибюле было пусто. Через минуту появился владелец — плотный седеющий человек с зубочисткой, расстегнутый жилет его обнажал солидное брюшко. Женщины к отеле не было.
— Это все церковные дамы, — сказал владелец. Потом, не выпуская из пальцев зубочистки, понизил голос. — Они явились сюда утром. Целой сворой. Вы, наверно, можете представить, что это такое.
— Значит, вы позволяете баптистской церкви указывать вам, кем должны быть ваши постояльцы?
— Да все эти дамы. Знаете, как это бывает, если уж они возьмутся за что-нибудь. Мужчина вполне может сдаться и поступить, как они того требуют. Само собой, я…
— Клянусь Богом, будь здесь мужчина…
— Шшшш, — прошипел владелец. — Знаете, что бывает, если они…
— Но, конечно, здесь не было мужчины, который бы… А вы считаете себя мужчиной и допустили…
— Раз уж на то пошло, — примирительно сказал владелец, — я и сам придерживаюсь определенных взглядов; — Отступив назад, он прислонился к столу. — Думаю, я вправе решать, кому жить у меня, а кому нет. И другим советую поступать так же. Я никому ничем не обязан. По крайней мере вам.
— Где она теперь? Или ее выгнали из города?
— Куда идут люди после того, как выселятся, — не моя забота, — сказал владелец, поворачиваясь спиной, И добавил: — Думаю, все же кто-нибудь ее приютил.
— Да, — сказал Хорес. — Христиане. Христиане.
И направился к двери. Владелец окликнул его. Хорес обернулся. Владелец доставал из ящичка на стене какую-то бумажку. Хорес вернулся. Бумажка уже лежала на столе. Владелец держа зубочистку во рту, опирался руками о стол.
— Она сказала, что его оплатите вы.
Хорес, отсчитав деньги дрожащими руками, оплатил счет. Войдя во двор тюрьмы, подошел к двери и постучал. Через некоторое время вышла с лампой, запахивая на груди мужское пальто, худощавая неряшливая женщина. Вгляделась в Хореса и прежде, чем он успел заговорить, сказала:
— Вы, наверно, ищете миссис Гудвин?
— Да. Как вы… Вы…
— Я уже видела вас раньше. Вы адвокат. Она тут. Спит сейчас.
— Спасибо, — сказал Хорес. — Спасибо. Я знал, что кто-нибудь… не верил, что…
— Я, пожалуй, всегда смогу найти постель для женщины с ребенком, сказала женщина. — Что скажет Эд, мне все равно. У вас срочное дело? Сейчас она спит.
— Нет-нет. Я просто хотел…
Женщина поглядела на него поверх лампы.
— Тогда не надо ее тревожить. Можете прийти утром и подыскать ей жилье. Спешить некуда.
Днем Хорес снова приехал к сестре на такси и рассказал, что произошло.
— Теперь я должен взять ее домой.
— В мой дом — нет, — сказала Нарцисса.
Хорес поглядел на нее. Потом стал медленно набивать трубку.
— Я вынужден поступить так, дорогая. Ты должна понять.
— В мой дом — нет, — повторила Нарцисса. — Я считала, это решено.
Хорес чиркнул спичкой, раскурил трубку и осторожно бросил спичку в камин.
— Ты понимаешь, что ее, в сущности, выбросили на улицу? Понимаешь…
— Ничего страшного. Ей не привыкать.
Хорес поглядел на сестру. Сунул трубку в рот и стал усиленно затягиваться, глядя, как дрожит рука, держащая черенок.
— Послушай. Завтра, возможно, ей предложат убираться из города. Только потому, что, оказывается, она не состоит в браке с тем мужчиной, чьего ребенка носит по этим безгрешным улицам. Но кто разболтал об этом? Вот что я хочу знать. Я знаю, что никто в Джефферсоне об этом не знал, кроме…
— Я слышала, что первым говорил это ты, — сказала мисс Дженни. Нарцисса, все же почему…
— В мой дом — нет, — сказала Нарцисса.
— Ну что ж, — сказал Хорес и глубоко затянулся. — Теперь, конечно, все ясно, — произнес он сухим негромким голосом.
Нарцисса поднялась.
— Ты останешься на ночь?
— Что? Нет-нет. Я… я обещал, что зайду за ней в тюрьму и… — Хорес затянулся еще раз. — Что ж, не думаю, что это важно. Надеюсь, что нет.
Сестра неотрывно глядела на него.
— Так остаешься?
— Можно даже сказать ей, что у меня случился прокол, — продолжал Хорес. — В конце концов, время — не такая уж плохая штука. Пользуйся им с толком, и ты можешь растягивать все что угодно, как резиновый жгут, пока он где-то не лопнет, и вот тебе вся трагедия и все отчаяние в маленьких точках между большим и указательным пальцами на каждой руке.