— Вам здесь жить.
— Нет, будь я проклят. Я и так уже позволял слишком многим женщинам вести мои дела, и если эти подкаблучники…
Но Хорес понимал, что это просто слова. Понимал, что и она понимает это благодаря присущей женщинам неослабной подозрительности к людским деяниям, на первый взгляд кажущейся лишь близостью ко злу, но на деле являющейся житейской мудростью.
— Очевидно, я смогу разыскать вас, если в том будет нужда, — сказала она. — Ничего больше мне не остается.
— Черт возьми, — сказал Хорес, — не позволяйте им… Суки, — выругался он, — суки…
На другой день у Хореса установили телефон. Сестру он не видел вот уже неделю; узнать об этом она не могла, однако, когда за неделю до начала процесса однажды вечером в тишине, прервав его чтение, раздался пронзительный звонок, он был уверен, что звонит Нарцисса, пока сквозь музыку виктролы или радио не послышался осторожный, замогильный голос:
— Это Сноупс. Как жизнь, судья?
— Что? — спросил Хорес. — Кто это?
— Сенатор Сноупс; Кла'енс Сноупс.
Виктрола звучала тихо, отдаленно; Хорес представил себе, как этот человек с грузными плечами, в грязной шляпе склоняется над аппаратом — в ресторане или в закусочной — и шепчет, прикрываясь громадной пухлой рукой с перстнем, трубка в другой руке выглядит детской игрушкой.
— А, — сказал Хорес. — Да? В чем дело?
— У меня есть сведения, которые могут заинтересовать вас.
— Сведения, которые могут быть полезны мне?
— Думаю, что так. Они представляют интерес для обеих сторон.
Радио или виктрола издавали над ухом Хореса пронзительное арпеджио саксофонов. Бесстыдные, бойкие, они, казалось, ссорятся друг с другом, словно обезьяны в клетке. Ему было слышно хриплое дыхание человека на другом конце провода.
— Хорошо, — сказал он. — Что вам известно?
— Предоставлю вам судить об этом самому.
— Ладно. Завтра утром я буду в городе. Найдете меня где-нибудь. — Потом торопливо произнес: «Алло!» Казалось, тот человек дышит Хоресу прямо в ухо: грубый, безмятежный звук стал внезапно каким-то зловещим.
— Алло! — повторил Хорес.
— Раз так, видно, это вас не интересует. Наверно, я столкуюсь с другой стороной и больше не буду вас тревожить. До свиданья.
— Нет, постойте, — сказал Хорес. — Алло! Алло!
— Да?
— Встретимся, не откладывая в долгий ящик. Я минут через пятнадцать буду…
— Не надо, — сказал Сноупс. — У меня машина. Я заеду к вам.
Хорес вышел к воротам. Ночь была лунной. В серебристо-черном туннеле кедров бессмысленными точками плавали светлячки. Черные, заостряющиеся к небу кедры казались вырезанными из бумаги; пологая лужайка была покрыта легким блеском, патиной, словно серебро. Сквозь гудение насекомых слышался крик козодоя, трепетный, жалобный, однообразный. Проехало три машины. Четвертая замедлила ход и свернула к воротам. За рулем грузно маячил Сноупс, казалось, его посадили в машину до того, как был установлен верх. Он протянул Хоресу руку.
— Как вечерок, судья? Не знал, что вы опять живете в городе, пока не позвонил миссис Сарторис.
— Ничего, спасибо, — ответил Хорес. Высвободил руку. — Чем же вы располагаете?
Сноупс пригнулся к рулю и стал вглядываться в сторону дома.
— Будем говорить здесь, — сказал Хорес. — Это избавит вас от необходимости разворачиваться.
— Здесь нас могут услышать, — сказал Сноупс. — Но это; уж ваше дело.
Огромный и толстый, он горбился, смутно вырисовываясь в потемках, при лунном свете его невыразительное лицо само походило на луну. Хорес ощущал в его взгляде ту же таинственность, что и в разговоре по телефону; какую-то расчетливость, хитрость, многозначительность. Он, казалось, видел, как его собственная мысль мечется туда-сюда, всякий раз ударяясь об эту мягкую, грузную, инертную массу, словно попадая в поток хлопковой мякины.
— Давайте зайдем в дом, — предложил Хорес. Сноупс распахнул дверцу. Вы поезжайте, — сказал Хорес. — Я пойду.
Сноупс тронулся. Когда Хорес подошел, он вылезал из машины.
— Ну, говорите, — сказал Хорес.
Сноупс снова взглянул на дом.
— У вас гости, а?
Хорес промолчал.
— Как я всегда говорю, женатому человеку надо иметь собственное местечко, где он мог бы уединиться и никого не касалось бы, что он там делает. Конечно, у мужчины есть какие-то обязанности перед женой, но чего она не знает, то не может ей повредить, верно? Пока дело обстоит так, никаких скандалов не будет. Вы тоже так считаете?
— Ее здесь нет, — сказал Хорес, — если вы намекаете на это. Для чего вы хотели меня видеть?