— Гляди в оба, Анс, — он, кажется, тронутый.
— Сейчас п-перестану, — выговорил я сквозь смех. — Через м-минуту оно кончится. Как в тот раз, когда охало: оx! оx! Дайте присяду. — Сел, они смотрят, и девочка с лицом в грязных полосах и с хлебом, словно обгрызенным; а под берегом вода быстрая и благодатная. Скоро смех весь иссяк. Но горло еще сводит — точно рвотой напоследок, когда желудок уже пуст.
— Хватит, — сказал Анс. — Возьми себя в руки.
— Да-да, — сказал я, напрягаясь, чтобы усмирить горло. Снова желтый мотылек порхает, будто сдуло одну из солнечных крапин. Вот уже можно и не напрягаться так. Я встал — Я готов. Куда идти?
Идем тропой, те двое ведут Джулио и девчушку, и мальчики позади где-то. Тропа берегом вывела к мосту. Мы перешли мост и рельсы, на нас люди глядят с порогов, и все новые мальчики возникают откуда-то, так что когда мы повернули на главную улицу, то возглавляли уже целую процессию. У кондитерской стоит большой легковой автомобиль, а в пассажиров я не вгляделся, но тут миссис Блэнд произнесла:
— Да это Квентин! Квентин Компсон! За рулем Джеральд, а на заднем сиденье Споуд развалился. И Шрив тут. Обе девушки мне незнакомы.
— Квентин Компсон! — сказала миссис Блэнд.
— Добрый день, — сказал я, приподнимая шляпу. — Я арестован. Прошу прощения, что ваше письмо не застало меня. Шрив вам сказал уже, наверное?
— Арестован? Простите. — Шрив грузно поднялся, по ногам их вылез из машины. На нем мои фланелевые брюки, как перчаточка обтягивают. Я и забыл, что не вложил их тоже в чемодан. И сколько у миссис Блэнд подбородков, я тоже забыл. И уж конечно, та, что посмазливей, впереди рядом с Джеральдом. Смотрят сквозь вуальки на меня с этаким изящным ужасом. — Кто арестован? — сказал Шрив. — Что это значит, мистер?
— Джеральд, — сказала миссис Блэнд. — Вели этим людям уйти. А вы, Квентин, садитесь в авто.
Джеральд вышел из машины. Споуд и не пошевелился.
— Что он тут натворил у вас, начальник? — спросил Споуд. — В курятник забрался?
— Предупреждаю: не чинить препятствий, — сказал Анс. — Вам арестованный известен?
— Известен? — сказал Шрив. — Да мы с…
— Тогда можете проследовать с нами. Не задерживайте правосудия. Пошли! — дернул за рукав меня.
— Что ж, до свидания, — сказал я. — Рад был всех вас видеть. Простите, что не могу к вам присоединиться.
— Ну что же ты, Джеральд, — сказала миссис Блэнд.
— Послушайте, констебль, — сказал Джеральд.
— Предупреждаю: вы чините препятствия служителю закона, — сказал Анс. — Если желаете дать показания про арестованного, то пройдемте в суд, там их дадите. — Идем дальше улицей. Целое шествие, а впереди я с Ансом. Мне слышно, как те им объясняют, за что меня взяли, и как Споуд задает вопросы, потом Джулио бурно сказал по-итальянски что-то, я оглянулся и увидел, что девчушка стоит с краю тротуара, глядит на меня своим дружеским и непроницаемым взором.
— Марш домой! — кричит на нее Джулио. — Я из тебя душу выбию.
Мы свернули с улицы в поросший травой двор. В глубине его — одноэтажный кирпичный дом с белой отделкой по фасаду. Булыжной дорожкой подошли к дверям, в дальше Анс никого, кроме причастных, не пустил. Вошли в какую-то голую комнату, затхло пропахшую табаком. Посредине, в дощатом квадрате с песком, железная печка; на стене — пожелтелая карта и засиженный план городка. За выщербленным и захламленным столом — человек со свирепым хохлом сивых волос. Уставился на нас поверх стальных очков.
— Что, Анс, поймали-таки? — сказал он.
— Поймали, судья…
Судья раскрыл пыльный гроссбух, поближе придвинул, ткнул ржавое перо в чернильницу, во что-то угольное, высохшее.
— Послушайте, мистер, — сказал Шрив.
— Фамилия и имя подсудимого? — произнес судья.
Я сказал. Он неторопливо занес в свой гроссбух, с невыносимым тщанием корябая пером.
— Послушайте, мистер, — сказал Шрив. — Мы его знаем. Мы…
— Соблюдать тишину в суде! — сказал Анс.
— Заглохни, Шрив, дружище, — сказал Споуд. — Не мешай процедуре. Все равно бесполезно.
— Возраст? — спросил судья. Я сказал возраст. Он записал, шевеля губами. — Род занятий? — Я сказал род занятий. — Студент, значит, гарвардский? — сказал судья. Слегка нагнул шею, чтобы поверх очков взглянуть на меня. Глаза холодные и ясные, как у козла. — Вы с какой это целью детей у нас похищать вздумали?
— Они спятили, судья, — сказал Шрив. — Тот, кто его смеет в этом обвинять…