Написано осенью 1933 г. 2 ноября редакция журнала «Харпера мэгэзин» уведомила Фолкнера о готовности напечатать рассказ, появившийся здесь в февральском номере 1934 г. Включено в со. «Доктор Мартино и другие рассказы». С изменениями вошло в роман «Авессалом, Авессалом!» (глава 7).
На русском языке впервые в журнале «Север», 1967, № 6.
25 марта 1930 г. отослано в «Скрибнерз» под заглавием «Кромка»; этот вариант представлял собой переработку рассказа, написанного Эстель Олдхэм, будущей женой Фолкнера, в конце 20-х годов. Опубликовано в журнале «Стори» в феврале 1934 г., вошло в сб. «Доктор Мартино и другие рассказы».
Написано, вероятно, в начале 1926 г. Все попытки опубликовать рассказ в журналах закончились неудачно, и он впервые увидел свет в сб. «Доктор Мартино и другие рассказы» (1934)..
На русском языке печатается впервые.
Первый вариант рассказа предположительно относится ко времени возвращения Фолкнера из поездки по Европе (конец 1925 — начало 1926 г.). Впервые опубликовано в сб. «Доктор Мартино и другие рассказы» (1934).
На русском языке печатается впервые.
Отправлено в «Сатердей ивнинг пост» 4 октября 1930 г., опубликовано в этом журнале после переработки 3 декабря 1932 г. С изменениями вошло в сб. «Доктор Мартино и другие рассказы».
Отослано 7 марта 1930 г. в «Сатердей ивнинг пост» под заглавием «Дело чести». Опубликовано в «Америкэн меркьюри» (1930, июль). Вошло в сб. «Доктор Мартино и другие рассказы».
На русском языке впервые в журнале «Новый мир», 1975, № 11.
В самом начале 1934 года Фолкнер приступил к работе над новым романом, которому он первоначально дал то же название «Темный дом», что и черновым наброскам «Света в августе». В основу романа были положены два рассказа писателя о семействе Сатпенов: неопубликованная «Евангелина» (1931), где в основных чертах уже намечена сюжетная линия Чарльза Бона, Генри Сатпена и его сестры, и «Уош» (1933) — вариант будущей VII главы «Авессалома», где речь идет об убийстве полковника Сатпена бедным арендатором Уошем Джонсом (в «Евангелине» Сатпен умирает своей смертью). Определяя свой замысел, Фолкнер писал Г. Смиту: «Роман — о распаде или, вернее, насильственной смерти семьи в период с 1860 примерно по 1910 г… Его основная тема — человек, который совершил насилие над землей, и земля восстала против него, уничтожив весь его род. Историю рассказывает или связывает воедино Квентин Компсон из «Шума и ярости». Он сам выступает как действующее лицо, а не просто как сказитель легенд. Я ввел его, потому что он находится на пороге самоубийства, и я могу использовать его озлобленность, переходящую в ненависть к Югу и южанам, чтобы выжать из этой истории больше, чем позволил бы обычный исторический роман. Так сказать, чтобы избавиться от кринолинов и цилиндров».
Долгое время, однако, Фолкнеру не удавалось продвинуться дальше первой главы нового романа. Осенью 1934 года он вообще прервал работу над рукописью и вернулся к ней лишь полгода спустя, в марте 1935 года, написав в промежутке целый ряд рассказов и роман о летчиках «Вышка». Только в январе 1936 года «Авессалом, Авессалом!» был завершен и 26 октября того же года вышел в свет в издательстве «Рандом Хаус». В издание вошли также хронологическая таблица к роману, генеалогия персонажей и карта Йокнапатофы, составленные Фолкнером.
Основные рассказчики «Авессалома», Квентин Компсон и его отец, перешли в роман из «Шума и ярости». Там же среди персонажей фигурировал сосед Квентина по гарвардскому общежитию, канадец Шрив, хотя в «Авессаломе» он получил другую фамилию (Маккенон вместо Маккензи). Оба романа связаны между собой не только общими персонажами, не только общим местом действия, но и множеством тематических и ситуативных перекличек (например, тема инцеста), а также общим литературным «подтекстом» — монологом Макбета, давшим название «Шуму и ярости» и несколько раз цитируемым в «Авессаломе».
Название романа восходит к библейскому преданию о царе Давиде и его сыновьях Авессаломе и Амнове. Авессалом убил своего брата за то, что он обесчестил их сестру Фамарь. Прощенный отцом, он поднял бунт против него, но был убит рабами Давида, когда в сражении он «запутался волосами своими в ветвях дуба и повис между небом и землей». Узнав о смерти сына, царь Давид «пошел в горницу над воротами и плакал, и когда шел, говорил так: сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!… И обратилась победа того дня в плач для всего народа; ибо народ услышал в тот день и говорил, что царь скорбит о своем сыне… А царь закрыл лицо свое и громко взывал: сын мой Авессалом! Авессалом, сын мой, сын мой!»