«Я его просто сожгу и забуду о нем», — сказала Нарцисса.
«Ну что ж, дело ваше, — ответила тогда мисс Дженни, — но только таких вещей допускать нельзя. Порядочная женщина не должна находиться во власти подобного типа, хотя бы даже и через письма. Любой порядочный человек это поймет и примет меры. И потом, если вы ничего не предпримете, он напишет вам снова».
«Тогда я покажу это полковнику Сарторису, — сказала Нарцисса. Она была сиротой, и ее брат тоже находился во Франции. — Я просто не могу позволить кому-либо из мужчин узнать, что кто-то обо мне такое думает. Неужели вы не понимаете?»
«По-моему, лучше рассказать всему свету, что кто-то однажды обо мне такое подумал и получил за это по заслугам, чем позволить ему безнаказанно думать обо мне такое. Но это ваше дело».
«Я его просто сожгу и забуду о нем», — отвечала Нарцисса.
Потом вернулся Баярд, и вскоре они с Нарциссой поженились, и Нарцисса переехала к ним в дом. Потом она забеременела, но еще до рождения ребенка Баярд погиб в аэроплане, и его дед, старый Баярд, тоже умер, а потом родился ребенок, и лишь два года спустя мисс Дженни спросила Нарциссу, не получала ли она больше писем, и та ответила, что нет, не получала.
И вот они мирно жили своей женской жизнью в доме, где не было мужчин. Время от времени она уговаривала Нарциссу снова выйти замуж. Но та спокойно отказывалась, и так они прожили несколько лет — две женщины и мальчик, которого мисс Дженни упорно называла именем его погибшего дяди. Потом однажды вечером — это было неделю назад — Нарцисса сказала, что ждет кого-то к ужину; когда она узнала, что этот гость мужчина, она некоторое время неподвижно. сидела в кресле. «Ага, — спокойно думала она. — Вот оно. Ну что ж. Ведь так и должно было быть, она ведь молода. Живет здесь одна с прикованной к постели старухой. Что ж. Ведь я бы не хотела, чтоб она поступила так, как я. Я ведь этого от нее не ожидала. В конце концов, она же не из Сарторисов. Не родня она им, всем этим безрассудным гордым призракам». Гость приехал. Она встретилась с ним только тогда, когда ее кресло подкатили к накрытому для ужина столу. Тут она увидела лысого, еще не старого человека с умным лицом и со значком Фи Бета Каппа[13] на цепочке от часов. Что это за значок, она не разобрала, но тотчас поняла, что он еврей, и когда он с ней заговорил, ее возмущение перешло в гнев, и она яростно отпрянула, словно нападающая змея; это движение было таким резким, что кресло откатилось от стола.
— Нарцисса, — проговорила она, — что делает здесь этот янки?
И вот они сидели вокруг освещенного свечами стола — трое застывших в оцепенении людей. Потом мужчина заговорил.
— Сударыня, — сказал он, — если бы вы, женщины, сражались против нас, то на свете не осталось бы ни одного янки.
— Я это и без вас знаю, молодой человек, — ответила она. — Можете благодарить свою звезду, что ваш дед воевал с одними только мужчинами.
После этого она позвала Айсома и, не притронувшись к ужину, велела увезти ее от стола. И даже в своей спальне она не позволила зажечь свет и отказалась от подноса, который Нарцисса послала ей наверх. Она сидела в темноте у окна, пока незнакомец не уехал.
Потом, три дня спустя, Нарцисса предприняла свою внезапную и таинственную поездку в Мемфис и ночевала там две ночи — а ведь с тех пор, как у нее родился сын, она никогда даже на одну ночь его не оставляла. Она уехала без всяких объяснений и вернулась тоже без всяких объяснений, и теперь старуха увидела, что они с мальчиком идут по саду и что одежда на них мокрая, как будто они искупались в ручье.
Она узнала обо всем от мальчика. Он вошел в комнату уже переодетый, волосы у него еще не просохли, но были аккуратно причесаны. Когда он вошел и приблизился к ее креслу, она не произнесла ни слова.