— Вздор! — сказала бабушка. — И пусть даже десять тысяч…
Вошла Лувиния.
— Они приготовят, — сказала Лувиния. — А я хотела бы все ж таки знать, для чего выкапывать с вечера?
Бабушка поглядела на нее.
— Мне сон приснился прошлой ночью.
— А-а, — сказала Лувиния с тем же выражением лица, что и у Ринго; только Лувиния меньше вращает зрачками.
— Мне снилось, будто вижу из моего окна, как некто входит в сад, идет под яблоню и рукой указывает, где зарыто, — сказала бабушка, глядя на Лувинию. — Темнокожий некто.
— Негр? — спросила Лувиния.
— Да.
Лувиния помолчала. Затем спросила:
— А вы того некта признали?
— Да, — ответила бабушка.
— Кто ж он такой, не скажете?
— Нет, — ответила бабушка.
Лувиния повернулась к Ринго.
— Иди скажи дедушке и Люшу, чтоб с фонарем и заступами шли на задний ход.
Джоби с Люшем сидели в кухне. Джоби ужинал в углу за плитой, поставив тарелку себе на колени. Люш молча сидел на ящике для дров, держа оба заступа между колен, и сразу я его не заметил — его закрывала тень Ринго. Лампа светила на столе, отбрасывая тень от наклоненной головы Ринго и от руки его, трущей стекло фонаря, ходящей вверх-вниз, а Лувиния встала между нами и лампой, уперев руки в бока и затеняя собою полкухни.
— Протри его как следует, — сказала она.
С фонарем шел Джоби, за ним — бабушка, за нею — Люш; мне видна была ее шляпка, и голова Люша, и сталь двух заступов над его плечом. Мне в шею дышал Ринго.
— Как считаешь, который из них ей приснился? — сказал он.
— А ты у нее спроси, — сказал я. Мы шли уже садом.
— Ага, — сказал Ринго. — Поди спроси у нее. Спорим, если б она тут осталась, то ни янки бы, ни кто б другие не посмели полезть к сундуку, и сам даже хозяин Джон поостерегся бы соваться.
Они остановились — Джоби с бабушкой, — и бабушка стала светить взятым у Джоби фонарем, подняв руку, а Джоби и Люш вырыли сундук, закопанный в летний приезд отца, в ту ночь, когда Лувиния привела меня и Ринго в спальню и даже дампу не зажгла проверить, как легли, а после то ли глянул я в окно, то ли приснилось мне, что глянул и увидел в саду фонарь… Потом мы пошли к дому — бабушка впереди с фонарем, а за ней, с сундуком, остальные; Ринго и я тоже помогали тащить. У крыльца Джоби повернул было к повозке.
— В дом несите, — сказала бабушка.
— А мы сразу и погрузим, чтоб утром не возиться, — сказал Джоби. — Двигайся, парень, — ворчнул он Люшу.
— В дом несите, — сказала бабушка.
И, постояв, Джоби двинулся в дом. Слышно было теперь, как он отпыхивается: «Хах, хах», — через каждые два-три шага. В кухне он со стуком опустил передний конец сундука.
— Хах! — выдохнул он. — Слава богу, дотащили.
— Наверх несите, — сказала бабушка.
Джоби повернулся, поглядел на нее. Он еще не выпрямился — глядел полусогнутый.
— Чего такое? — сказал он.
— Наверх несите, — сказала бабушка. — Ко мне в комнату.
— Это что ж — придется то есть тащить сейчас наверх, чтоб завтра стаскивать обратно вниз?
— Придется кому-то, — сказала бабушка. — Вы намерены помочь или же нам с Баярдом вдвоем нести?
Тут вошла Лувиния. Она уже разделась. Она была высокая, как привидение, в своей ночной рубашке, длинно, узко и плоско висящей на ней; тихо, как привидение, вошла она босиком, и ноги ее были одного цвета с сумраком, так что казалось, их у нее нет; а ногти ног белели, точно два ряда грязновато-белесых чешуек, невесомо и недвижно легших на пол футом ниже подола рубашки — и совсем отдельных от Лувинии. Подойдя и толкнув Джоби, она нагнулась к сундуку, чтобы поднять.
— Отойди, негр, — сказала она.
Джоби, кряхтя, оттолкнул Лувинию.
— Отойди, женщина, — сказал он. Поднял передний конец сундука, оглянулся на Люша — тот как вошел, так и держал задний конец, не опуская. — Везти мне тебя — так залезай с ногами, — сказал Джоби Люшу.
Мы встащили сундук к бабушке, и Джоби опять уже решил, что кончили, но бабушка велела ему с Люшем отодвинуть кровать от стены и вдвинуть сундук в промежуток; Ринго и я снова помогали. И, по-моему, в сундуке том почти верная была тысяча фунтов.
— А теперь всем идти спать, чтобы можно было выехать с утра пораньше, — сказала бабушка.
— У вас всегда так, — сказал Джоби. — Всех подымете ни свет ни заря, а выедем за полдень.
— Не твоя это забота, — сказала Лувиния. — Ты знай выполняй, что велит мисс Роза.
Мы вышли; бабушка осталась у кровати, отодвинутой так явно и так неуклюже, что всякий сразу бы догадался — за ней что-то прячут; да и как спрятать сундучище, в котором весу самое малое тысяча фунтов — и я и Ринго уже были в том согласны с Джоби. Кровать как бы указывала, что за ней сундук. Затем бабушка закрыла дверь — и тут Ринго и я остановились в коридоре как вкопанные и переглянулись. Сколько себя помню, в доме никогда никаких ключей не бывало ни в наружных, ни во внутренних дверях. А тут оба мы услыхали, как в бабушкиной двери щелкнул ключ.