У самого места аварии работали по колено в воде, часто меняясь.
Работали молча. Только чавкала вода и звенели лопаты. Поработав немного, землекоп молча передавал лопату другому, и тот, не говоря ни слова, лез в воду.
Но и к утру еще не дорылись до трубы. И причина аварии была неясна. Гадали:
— Сток выбило...
— Трубу разорвало...
Панический пустил кто-то слух:
— Грунтовые воды бунтуют...
Днем уже стала ясна причина аварии. Она была очень проста. Проста до обиды: при укладке водопроводных труб слесарь не зачеканил стыка. Все стыки зачеканил, а этот пропустил.
Три простоя было в пусковые дни. Первый — из-за того, что рабочий не смазал передний скат скипа. Второй — из-за того, что слесарь не зачеканил стыка труб. Третий раз семь часов стояли из-за того, что при монтаже в клапане на кауперах рабочий неправильно положил асбестовую прокладку, небольшую пустячную прокладку.
Дежурный слесарь-водопроводчик на домне, старик, узнав о причине аварии на водопроводе, пришел в ярость. Размахивая большим — три четверти — французским ключом, он кричал:
— То ж не слесарь, то ж шляпа...
В ночь на 31-е в охладительной сети на домне появилась вода.
Ее встретили как именинницу.
— Вот и вода, — сказал слесарь-водопроводчик и, не найдя никаких других слов, ласково добавил: — Водичка...
Но вода шла плохо, вяло. На северном водопроводе плохо еще работал фильтр. Вода шла в арматуру мутная, засоряя и забивая трубки.
Некоторые трубы замерзли. На дворе стоял крепкий уральский мороз.
Волоча огромные тощие шланги с горячим паром, поползли по арматуре рабочие продувать холодильники. Пар бился в кишке, иногда вырывался, и кишка хлопалась оземь, обдавая всех паром. Рабочие наступали ей на горло, и она визжала, как зарезанный поросенок. И снова волокли шланг наверх продувать трубы.
Монтажники работают все время в воде. Мастер их Белышев меняет уже четвертый кожух. Мокрые кожухи валяются на полу.
Люди борются за воду всю ночь.
На домне исключительное спокойствие, дисциплина, уверенность в победе.
Всю ночь несет вахту у печи руководство комбинатом: начальник Магнитостроя Гугель и его заместители. Прилег было на полу в скиповой подремать с часок замсекретаря горкома партий Тараканов, и не удалось: вызвали на домну.
Шатаясь от усталости, ходит начальник доменного цеха Соболев. Несколько суток он вовсе не спит.
К утру приходит победа: вода правильно циркулирует в охладительной сети.
В восемь часов утра по московскому времени 31 января мастер Фищенко отдает команду:
— Соппела вставить.
Эту команду горновые давно ждали. Она означает: сейчас задувка. Соппела — трубы, через которые будет идти в печь горячий воздух, — устанавливаются с рекордной быстротой и четкостью.
Воздуходувная станция дает воздух. С резким шумом врывается он через клапан холодного дутья в каупера. В кауперах температура плюс восемьсот двадцать градусов.
В девять пятнадцать утра газовщик Куприянов открывает клапан горячего дутья. Гудя, идет в домну горячий воздух. Из печи вырывается черное душное облако: угольная пыль. Облако рассеивается, оседает. На фурмах появляется огонь. Из свечей домны идет первый легкий сизый дым. Он волнуется над печью, и сотни глаз в Магнитогорске следят за ним.
Над зданием воздуходувки вспыхивает электрический транспарант:
— Даешь чугун!
4
Митрофан Кондратьевич Бугай кладет синее стеклышко на стеклянное отверстие в фурме и прижимается к нему глазом. Давно знакомая картина: в печи подпрыгивает иссиня-красный раскаленный кокс, оседает истекающая чугуном руда. Пламя колеблется, как стекло.
Плавка идет нормально.
Первого февраля в час дня из шлаковой летки вырывается первый шлак. Он течет по желобам в ковши, шипя и брызгаясь яркими горячими золотыми звездами.
Бугай берет на лопату немного золотой жидкости, и она сразу застывает белым студнем.
Над лопатой склоняются люди.
— Хороший шлак, — говорят они, наконец, и озабоченные лица освещаются улыбкой.
Желоба, по которым пойдет горячий чугун, уже обмазаны известью, прикрыты железными листами, на которых горит кокс. По всему литейному двору пылают костры. Пламя их мечется в сумерках, которые все больше и больше окутывают домну.
Бугай опять прижимается глазом к синему стеклышку: робкими белыми ручейками стекает вниз чугун, руда оседает ниже.
Горновые и рабочие чугунной летки Королев, братья Андросовы, Чугунов и другие одевают асбестовые халаты и войлочные шляпы.