На Днепрострое она очутилась в 1927 году, прямо с вузовской скамьи, работала сначала стажером, потом младшим техником, старшим техником, помощником прораба и, наконец, прорабом.
Она росла вместе с большевистской плотиной, коммунистка-инженер; и вместе с ней росла ее смена.
Вот Терехов.
Он пришел сюда с села горлопаном и бузотером. Бия себя кулаком в грудь, он наступал на инженера, ссорился с товарищами. Но он был яр в работе, стихийный и слепой, как стихия, плечистый, румяный парень. Сейчас он бетонный десятник, толковый и крепкий работник.
Вот Четвериков из ударной группы бетонщиков, выросший в старшие десятники. Вот Теплов, из плотников выдвинутый в десятники.
Смены сживались в работе, роднились.
Ведущая по плотине смена Росинского, состоящая наполовину ив татарских бригад, инициатор соревнования, все время перевыполнявшая задания, показала прекрасные примеры интернационализма и ударничества.
Вместе в зимние холода и ветра поворачивали Днепр влево, вместе клали знаменитые пятьсот тысяч кубометров бетона — мировой рекорд, вместе боролись с неуемным средним протоком, о котором будут петь в песнях и рассказывать легенды.
В этих ударных сменах было мало таких, которые сбежали отсюда. Основное ядро смены Зильберштейн, например, нерушимо и в полном составе пришло к окончанию плотины.
Но пришло выросшим.
Сюда приходили неграмотными — здесь учились, были беспартийными — здесь становились большевиками.
Люди приходили сырыми, неумелыми — здесь учились работать по-новому, так, что теперь если сказать о ком-нибудь, что он «днепростроевский рабочий», то всем станет ясно, что это отличный рабочий, по-коммунистически относящийся к труду, которого трудностями не испугаешь.
Вот хлынет о плотину весенний паводок, на тридцать семь метров поднимется уровень Днепра, навсегда исчезнут пороги, самое слово «Запорожье» станет анахронизмом, — дети будут спрашивать у стариков, откуда оно взялось, — исчезнут и перемычки, которыми укрощали Днепр, отхватывали у него кусок за куском русла. Котлованы, в которых в лютые стужи и в летние зной копошились тысячи рабочих, покроются величавым течением новой реки. Покорный Днепр повернет направо через аванкамеру вертеть огромные лопасти турбин, налево через шлюз носить пароходы по реке от Орши и до Херсона. Люди, подъезжая к Днепровской гидроэлектростанции, высыпят на палубу смотреть чудеса на Днепре, — будут ли они тогда чудесами в стране, где Магнитогорски и Ангарстрои! Но и тогда будет стоять над новой рекой дым преданий о делах и людях Днепростроя, о плотине, которая пересекла реку, о гребенке — последнем участке плотины.
Эти мысли или подобные им бродят сейчас в голове у каждого участника стройки плотины, и чем ближе гребенка к закрытию, тем осязательнее становится грандиозность того, что буднями делалось и строилось.
И когда легло посередь Днепра сто десять миллионов пудов бетона, принявших стройную материальную форму семисотметровой, покоящейся на мощных быках плотины, каждый строитель, самый рядовой и самый молодой, почувствовал величайшую в своей жизни кровную радость и гордость.
Последний кубометр клали лучшие бригады плотины: бригады Ткаченко, Жени Романько, Ильгова и Макаренко.
Это было наградой за дело чести.
И в то время, как здесь клали последний кубометр, в турбинном вале гидроэлектростанции заканчивался монтаж первой очереди турбин, каждая из которых равна по мощности Волховстрою. На Алюминиевом комбинате в лесах стояли огромные корпуса трех заводов. Неутомимо шла стройка завода ферросплавов и цехов инструментальной стали. Стройными силуэтами входили в панораму чудес на Днепре скелеты домен. Клались мартеновский и прокатный цехи, заводы строительных материалов. Строились коксовые печи с неразлучным своим соседом — химическим заводом. Всюду на обоих берегах Днепра, на правом и левом, одетые строительными лесами, стояли крепкие костяки будущего.
На реке шумно и тяжело ломался лед. Через сплошной бетонный гребень плотины бурно шел весенний паводок.
Днепрострой,
1932
РИСК
Когда с карандашом в руках стали прикидывать сроки пуска мартенов, выяснилось: все дело решает бак.
Лягут покорно подъездные пути, станут, как часовые, по своим местам колонны, подымутся мосты, огнеупорные кирпичи плотно прижмутся друг к другу, образуя ванну, — только бак не станет в срок на свое место. Только бак не успеют смонтировать на водонапорной башне. Это ясно.