— Еще одна, — говорил охрипший Глазунов. Он снимал капелюху и вытирал пот со лба. Несмотря на морозы, ему было жарко.
Бак стоял теперь в конвое стрел. Круглые заклепки тускло поблескивали, как солдатские пуговицы на френче. Некоторые заклепки были обведены мелом, около них написано на железном листе: «Срезать», или «Зачеканить», или «Заварить». Похоже было на корректурный лист.
О баке знали широко окрест. Знающие люди качали головой:
— Как бы расклепывать не пришлось.
Лин в ответ посмеивался. Его беспокоили только морозы: в такие морозы железо хрупко.
— Мне снился бак, — смущенно рассказывала жена начальника, — будто бак поднимала, а он упал.
Начальник, как и Лин, смеялся и размешивал сахар в стакане.
— Если бак упадет, он упадет нам на голову.
Пятую стрелу поднимали с земли целиком. Схваченная за горло блоком, она покорно шла вверх.
Вдруг сверху что-то полетело и, звякнув, упало наземь.
— Гайка, что ли?
Помощник прораба Поливянный нагнулся и ахнул. Глазунов бросился к нему.
— Что такое? — тревожно крикнул он.
Поливянный растерянно вертел в руке железный осколок.
— Ролик... лопнул... — прохрипел он.
Глазунов снял капелюху и вытер потный лоб. Позвонили Лину.
Перепрыгивая черев канавы и кучи железа, Лин уже бежал к баку. Ему молча подали обломок. Лин взял его, посмотрел и скрипнул зубами:
— Чугун...
Кромку огромного чугунного ролика срезало скосившимся канатом, словно это был не чугун, а лед, дрогнувший в марте.
— Что будем делать, хозяин? — тихо спросил прораб.
— Ролик менять, — резко ответил Лии, — вот что делать. Немедленно менять ролик. И никакой паники.
Но сам он был мрачен и темен. Он унес к себе обломок и опять и опять рассматривал серые зерна излома. Он возился с чертежами. Проверял расчеты. Потом, обхватив голову руками, долго сидел молча.
Вечером он сказал начальнику:
— Подымать на таких роликах рискованно.
— Вывод?
Лин пожал плечами.
— Буду подымать. За роликами сам следить буду. Других нет.
Для испытания канатов и роликов Лин произвел пробный подъем бака на триста миллиметров. Стрелы и канаты выдержали испытание. Лебедки работали дружно и плавно. Тогда Лин составил список лучших такелажников, которым поручил проверить состояние всех стрел, канатов, узлов, жимков, болтов. Все проверявшие дали личную расписку в том, что они сами осмотрели свой блок или канат и нашли его в полном порядке. Человек осознает себя в ответственности. Каждый из этих такелажников с чувством великой гордости щупал канаты.
Ночью Лин, присев на край стола в конторке, проверял «список мелочей»: что сделано, что нужно сделать.
— Ты все сейчас отстаешь. Колодочка, — сказал он скуластому бригадиру, — чтоб к утру канат на лебедке был.
— Понял. — Колодочка, прищуривая левый глаз, бросает папироску на пол, приминает ее осторожно подошвой, натягивая рукавицы. — Понял.
Он выходит, негромко хлопнув дверью.
— Обойди бак и иди спать, — говорит Лин Глазунову. — Спать надо. Спать.
— Ну, спасибо, что еще раз зашел, — тепло и тихо отвечает Глазунов. — Да, спать...
На стене — часы-ходики. Двадцать минут третьего. Морозная ночь бредет по площадке. Подъем завтра.
Утром в конторе рвали на полоски кумач. Вороха красных лент валялись на столе. Было похоже — люди готовятся к праздничной демонстрации.
На площадке устранялись последние недоделки. Как всегда бывает, в последний момент их оказалось много. Лин был всюду: он сам ходил осматривать якоря, зачалки, лебедки. Вокруг места подъема уже стояла охрана.
В половине третьего Лин собрал в конторку командиров подъема. Они стояли один к одному, в брезентовых грязных плащах, валенках и капелюхах. Докуривали цигарки; сняв рукавицы, грели над печкой зябкие руки. Сбивали снег с валенок.
Лин вышел на середину с листком бумаги в руках. Это был приказ о порядке подъема.
— Подъем начать в три часа дня. Всем рабочим выдать красные повязки. Лиц, у коих повязок нет, удалять немедленно с площадки. Командует подъемом Глазунов. Он один отдает команду. Выполнять беспрекословно. Никаких советов и криков. Хочешь посоветовать — тихо передай мне. Чтоб паники не было. Ясно?
— Ясно.
— Расстановка людей такая: на якорях бригада Ломакина.
— Есть.
— Мартыненко ставит по одному человеку на каждую стрелу. Только с головой человека.
— Есть.
— Отвесы смотрит Керн.
— Есть.
— Лебедками командуют Поливянный, Беспалов, Медведев, Оборин.
— Все ясно? Прикажите всем, кто у лебедок, поднять уши на шапках. Слушать в оба. Световую сигнализацию знают все? Точка.
Он натягивает рукавицы и говорит веско: