К МОЕЙ МАТЕРИ
(К мистрис Клемм, матери жены Эдгара По, Виргинии)
Когда в Раю, где дышит благодать,
Нездешнею любовию томимы,
Друг другу нежно шепчут серафимы,
У них нет слов нежней, чем слово Мать.
И потому-то пылко возлюбила
Моя душа тебя так звать всегда,
Ты больше мне, чем мать, с тех пор, когда
Виргиния навеки опочила.
Моя родная мать мне жизнь дала,
Но рано, слишком рано умерла.
И я тебя как мать люблю, — но Боже!
Насколько ты мне более родна,
Настолько, как была моя жена
Моей душе — моей душе дороже!
К АННИ
Хваление небу!
Опасность прошла,
Томленье исчезло,
И мгла лишь была,
Горячка, что «Жизнью»
Зовется — прошла.
Прискорбно, я знаю,
Лишился я сил,
Не сдвинусь, не стронусь,
Лежу, все забыл —
Но что в том! — теперь я
Довольней, чем был.
В постели, спокойный
Лежу наконец,
Кто глянет, тот дрогнет,
Помыслит — мертвец:
Узрев меня, вздрогнет,
Подумав — мертвец.
Рыданья, стенанья,
И вздохи, и тени,
Спокойны теперь,
И это терзанье,
Там в сердце: — терзанье,
С биением в дверь.
Дурнотные пытки
Безжалостных чар
Исчезли с горячкой,
Развеян угар,
С горячкою «Жизнью»,
Что жжет, как пожар.
Из пыток, чье жало
Острей, чем змеи,
Всех пыток страшнее,
Что есть в бытии, —
О, жажда, о, жажда
Проклятых страстей,
То горные смолы,
Кипучий ручей.
Но это утихло,
Испил я от вод,
Что гасят всю жажду: —
Та влага поет,
Течет колыбельно
Она под землей,
Из темной пещеры,
Струей ключевой,
Не очень далеко,
Вот тут под землей.
И о! да не скажут,
В ошибке слепой —
Я в узкой постели,
В темнице глухой: —
Человек и не спал ведь
В постели другой —
И коль спать, так уж нужно
Быть в постели такой.
Измученный дух мой
Здесь в тихости грез,
Забыл, или больше
Не жалеет он роз,
Этих старых волнений
Мирт и пахнущих роз: —
Потому что, спокойный
Лелея привет,
Запах лучший вдыхает он —
Троицын цвет,
Розмарин с ним сливает
Аромат свой и свет —
И рута — и красивый он,
Троицын цвет.