Встаньте! С крыльев стряхните
Рос чуть видимый гнет:
Их прозрачные нити
Ваш замедлят полет.
След любовной истомы
Свейте, свейте в конец!
В косах — блеск невесомый,
Он для сердца — свинец!
* * *
Где Лигейя? — Далеко ль,
Кто прекрасней всех дев,
Чей и помысл жестокий
Переходит в напев?
На полночном молчаньи,
Как на воздухе он,
Внемля в страстном мечтаньи
Мелопее времен?
* * *
Знаю! где бы Лигейю
Ни сковала мечта,
Та же музыка с нею
Неразрывно слита.
Ты, Лигейя, смежаешь
Много взоров мечтой,
Но, уснув, ты внимаешь
Песням, сродным с тобой, —
Что цветам, беспрерывней,
Дождь лепечет в саду,
Чтоб затем, в ритме ливней,
Поплясать их в бреду, —
Тем, что ропщут [191] при всходе
Чуть прозябшей травы, —
Звукам, вечным в природе,
Повторенным, увы!
О, далеко, далеко
Унеси свои сны,
Где источник глубокий
Спит под лаской луны, —
Где над озером сонным
В звездах вся синева,
И посевом зеленым
К ним глядят острова, —
Где, в извилинах лилий,
Дикий берег не смят,
И где в неге бессилий
Девы юные спят, —
Девам спящим — в виденьи
Музыкально шепни!
(Чтоб услышать то пенье,
И уснули они).
Ибо ангелов что же
Пробуждает от сна,
В час, когда так похожа
На виденье луна,
Как не чара, чудесней
Чар, сводящих луну:
Ритм пленительной песни,
Низводящей ко сну!
Взлетели ангелы с цветов полей,
Сонм серафимов взнесся в эмпирей,
И сны, на крыльях тяжких, бились где-то
(Всем — серафимы, кроме Знанья, света
Могучего, взрезающего твердь,
Твоей преломленного гранью, Смерть!)
Всем заблужденье было сладко, слаще —
Смерть. — На земле познаний вихрь свистящий
Мрачит нам зеркала счастливых дум:
Им этот вихрь был смертным, как самум.
Зачем им знать, что свет померк во взоре.
Что Истина есть Ложь, а Счастье — Горе?
Была сладка их смерть, — последний час
Был жизни завершительный экстаз,
За коим нет бессмертия, нет жизни,
Но — сон сознательный, сон в той отчизне
Грез, что — вне рая (— вещая страна! — ),
Но и от ада как удалена! [193]
Часть III
Но кто, преступный дух, во мгле какой,
Гимну не вняв, презрел призыв святой?
Их было двое, — (в небе нет прощенья
Тем, кто не понял тайного влеченья!) —
Дух-дева, с ней — влюбленный серафим.
Где ж ты была (путь помыслов незрим),
Любовь ослепшая? ты, долг священный? [194]
Им — пасть, меж слез печали совершенной.
То был могучий дух, который пал,
Блуждатель вдоль ручьев у мшистых скал,
Огней, горящих с выси, созерцатель,
При свете лунном, близ любви, мечтатель.
(Там каждая звезда — взор с высоты,
И кротко нежит кудри красоты;