— Ничего. Поедем тихо, — успокоил ее водитель.
Нина Петровна умчалась одна в такси. Иван Егорович сидел в кабине, а Ирочка — на своем ковровом престоле.
Как на широком экране, увидела она их двор, со всех четырех сторон замкнутый красными стенами. И вот свершилось: они поехали. Стены пошли назад. Отстал от грузовика дворник, недовольный тем, что тетка «не подбросила» ему по случаю выезда.
Ирочка пригнулась. Грузовик колыхался в тоннеле арки двора. Когда он наконец выбрался на улицу, до Ирочки откуда–то сверху — из–под самой крыши дома — донесся знакомый грубовато–ломкий голос:
— Счастливо! Встретимся! Найду!
Последнее слово Ирочка уже не расслышала. Водитель, по его понятиям, ехал тихо, но Ирочке, сидевшей на ее колеблющемся троне, даже и эта скорость казалась опасной. К тому же грузовик как–то уж слишком резко скрипел, грохотал, ухал.
Но все–таки ехать наверху было очень интересно. С той высокой точки, на которой находилась Ирочка, улицы казались ей совсем не такими, какими она видела их с тротуара. Она удивлялась Москве, которая наплывала со всех сторон, переполненная стремительной жизнью. Со своей высокой точки Ирочка наблюдала живой мир города, как наблюдают его городские воробьи и голуби. Наверное, поэтому им живется куда веселее, чем нам, грешным… Ирочка с удивлением открыла, что людские потоки текут, в сущности, правильно. Сверху толпа вовсе не производила впечатления толчеи. В движении этой людской стихии наблюдательная со школьных лет Ирочка подметила явный смысл.
Володька явился, на первый взгляд, тоже стихийно, точно с неба свалился. Но его появление обязательно должно было иметь смысл. Какой? Ирочка этого не знала. А смысл был в том, что ей пришла поэтически–весенняя пора встретить Володьку. И если он стихийно свалился с неба, тем лучше.
Она не хотела думать о нем. Но почему он крикнул «встретимся»? Слово «найду» она не разобрала. Она не дала ему адреса. Кроме имени, он ничего не знает. Болтовня! Она отогнала от себя мысли о пескоструйщике, но ей стало немного грустно.
Грузовик, как самолет на посадке, взлетел в тот новый город, какие теперь строятся у нас повсюду. С тех пор, как тетка точно узнала, в каком корпусе нового города они получат квартиру, Ирочка уже не раз побывала здесь. Но сейчас, со своего места, она особенно хорошо разглядела строящийся огромный город.
Выросшей во дворе–колодце Ирочке должен был нравиться этот широкий пейзаж, не знающий узких кривых улиц с громыхающим по ним трамваем. Но Ирочка привыкла к узким, кривым улицам, и солнечный этот пейзаж показался ей неуютным и холодным. Для ума он был прекрасен, для сердца нет. Сердце еще должно было сжиться со светом непривычного для него мира. Ирочка огорчилась, что новый город не понравился ей сейчас так, как нравился в мыслях.
Грузовик остановился. Оказывается, Иван Егорович запутался в корпусах, которые были очень похожи друг на друга, главным образом своими необъятными размерами. Он вылез из кабины и спрашивал Ирочку, как она думает, где может находиться их новый дом. Она не понимала, куда они приехали, и смеялась тому, что они, как деревенские, заблудились в большом городе.
Шофер тоже вылез из кабины. Он глянул на Ирочку, потом на Ивана Егоровича, и ему стало ясно, что он имеет дело с не очень серьезными людьми. Он подошел к витринам роскошного обувного магазина, где была выставлена новая обувь из Чехословакии и Индии, поговорил со стоявшими около витрин женщинами и, вернувшись, сердито сказал:
— Нечего искать! Приехали. Точно!
— Приехали!..
Вот когда сердце у Ирочки забилось тревогой, радостью, грустью, трепетом. Приехали. Старое кончилось навсегда. Начиналось новое, неизвестное. Ирочка с волнением размышляла о будущем. А Иван Егорович только и думал, как бы поскорее, без лишних хлопот управиться, выпить рюмку по случаю новоселья и выспаться на новом месте.
Пол был натерт, зеркало рядом с дверью в прихожей отражало мягкий свет плафона, стены цвета слоновой кости отливали лаком. При входе в квартиру Ирочке захотелось броситься тетке на шею, но Нина Петровна никогда не допускала никаких нежностей. Осторожно ступая по новому паркету, Ирочка обошла тетку.
— Ну и тянулись же!.. Мерзавец! — сказала Нина Петровна.
— Кто мерзавец?
— Кто?.. Шофер, конечно!
Ирочка с грустью взглянула на тетку и увидела, какое у нее скучное и злое лицо. Если бы не стены цвета слоновой кости, Ирочка не увидела бы так четко желтое, морщинистое лицо Нины Петровны с бледными, как бы лишенными губ очертаниями рта. Дома, в их старой комнате и особенно на черной от вековой копоти кухне, тетка была куда уместней. Но здесь! Страшно сказать, как не принимали ее даже стены этой светлой квартиры!