Мина прибежала обратно. Лицо ее горело. По пути что-то шепнула служанкам, стоявшим кучкой в ожидании. Это были простые девушки, уже затронутые придворной жизнью, сильные, как парни, дерзкие да еще сегодня вечером отведавшие меду у Мины.
В ожидании дальнейшего смеялись и трунили. То, что им надо делать по приказу старших, их не касалось.
Бертоха, подвыпив, раздумывала, полусонная, когда вернулась Мина и коснулась ее дрожащей горячей рукой.
— Надо подождать, когда ляжет спать, — прошептала, — тогда.
Бертоха кивнула головой в знак согласия. Она уже успела уговорить себя, что нет опасности, раз Мина пойдет с нею. Служанки могли все сделать, что нужно; им достаточно было кивнуть.
— Подушки лежат сбоку у кровати, — говорила прерывистым шепотом Мина. — Когда ляжет, бросим на нее — она и звука не издаст, следа не будет.
Теперь уже в согласии перешептывались.
Бертоха, согласившись с Миной, тоже хотела поскорее кончить, избавиться от мучительного ожидания. Говорила сама себе, что первая побежит к князю с известием, что больная княгиня умерла.
Встала, собираясь идти.
— Подожди, — удержала ее Мина. — Посиди здесь, а я пойду, посмотрю… Не надо ее спугнуть. Пусть ложится и дремлет. Так будет легче и лучше.
Мина вторично подбежала под двери.
Люкерда опять разгуливала по комнате, напевала, как и раньше, хваталась за голову и грудь.
Немка послала к ней одну из служанок напомнить, что пора спать. Девушка вошла развязно; это была одна из самых дерзких служанок, привыкшая обращаться с княгиней запросто несмотря на ее сан и болезнь.
Вошла и остановилась, скрестив руки.
— Вам пора спать! — сказала. Люкерда, не отвечая, взглянула на нее.
— Спать пора! — повторила служанка, — а то мы из-за вас должны выстаивать. Ну, пора спать! — еще раз добавила она с явным издевательством.
Княгиня не отвечала и медленно ходила. Она уже привыкла к такому издевательству прислуги и не реагировала на него.
Несколько раз повторив свое приказание в более и более грубой форме, служанка подошла наконец к княгине и потащила ее за руку к кровати.
Бессильная Люкерда уселась на минуту, но сейчас же с испугом встала и опять заходила по комнате. Служанка вторично потянула ее. С усилием княгиня вырвалась, презрительно взглянула и отошла в угол. Мина, видевшая эту сцену в щелку, ерзала на месте.
Служанка, ворча, ушла. Прислужницы перешептывались у дверей, княгиня слышала, но уже свыклась с этими ежедневными оскорблениями. Она лишь стала плакать.
Мина им подмигнула. Она знала, что после слез и истерики усталая княгиня скоро засыпала.
Но сегодня Люкерда не ложилась, а стала в угол и закрыла глаза.
Было уже поздно, пели вторые петухи. Люкерда дремала под стенкой; служанки смотрели сквозь щелку, теряя терпение и проклиная ее.
Мина ходила по комнате; теперь ей приходилось удерживать Бертоху, которая рвалась покончить… Она уже здорово подвыпила.
— Кончать, так кончать! — повторяла. — Идем! Убьем ее, как муху!
Прошла уже и полночь, когда прибежала одна из прислужниц с известием, что Люкерда легла.
Обе женщины побежали туда стремглав, но у дверей пошли на цыпочках, приказывая служанкам молчать. Открыли дверь, и вся кучка тихонько вошла.
Уже подходили к кровати, когда Люкерда внезапно, словно по наитию, села. Увидев во мраке подходивших молча женщин, крикнула пронзительным, душераздирающим голосом, раздавшимся среди ночной тишины.
Мина испугалась; она не верила ушам, что такой сильный голос, способный разбудить людей в замке, мог раздаться из столь слабой и высохшей груди.
Княгиня, дрожа, смотрела на них ужасным взглядом, а ее протянутые судорожно руки застыли, словно отталкивая нападавших.
Это была уже не умирающая женщина, но существо, защищающее свою жизнь из последних сил…
Прошел момент колебания, и Мина бросилась с бешенством первая. Но в этот же момент Люкерда соскочила и побежала к дверям; прислужницы, столпившись там, не пускали ее, отталкивая.
Тогда княгиня бросились к окну с таким проворством, которое изумило женщин, видевших ее недавно еле передвигавшейся. Но и здесь она встретила протянутые руки, закрывавшие ей путь.
Мина опомнилась и погналась за ней. Бертоха еще стояла в испуге, когда служанки бросились вслед за немкой и толпой повалили кричащую и защищающуюся Люкерду на кровать.
Мина набросила на нее громадную подушку, лежавшую сбоку, и оборвала крик отчаяния.