С кем он ходит, бродит — тот не тужит.
Кто, творя, с самим безумьем дружит
И кого все близкие, родные
Гонят в беспредельности пустые
На песке писать слова святые,
Чтобы стерт был ветром стих,—
Слов не понимает он своих,
Сделать, как сказал, не может.
Но сердца он песней жжет и гложет,
Хоть иное говорит Коран.
Так учите вы, народ ученый,
Благочестью, мудрости законной,
Долгу — правоверных мусульман.
От Гафиза может желчь разлиться,
От Мирзы к безверью дух стремится.
Как тут быть и чем оборониться?
ФЕТВА
Облик поэтический Гафиза
Восхищает полнотою правды,
Но порою в частностях выходит
Он из рамок строгого закона.
Чтоб идти уверенно, должны мы
Яд змеиный отличать от меда,
Благородным, чистым наслажденьям
Предаваясь радостно и смело,
Всех других, грозящих мукой вечной,
Избегать душою просветленной.
Вот, бесспорно, путь, ведущий к благу.
Так Эбусууд смиренный пишет,—
Бог прости бедняге прегрешенья!
НЕМЕЦ БЛАГОДАРИТ
Ты, святой Эбусууд, бил в точку!
Вот таких святых поэт и любит.
В мелочах как раз такого рода,
Выходящих из границ закона,—
То наследье, где пока свободно,
Дерзкий, даже в горестях веселый,
И дышать и двигаться он может.
Злейший яд и лучшее лекарство —
Для него почти одно и то же,
Этот не убьет, а тот не лечит.
Ибо к жизни подлинной причастен
Только тот, чьи действия безгрешны,
Кто себе лишь повредить способен.
И тогда у старого поэта
Есть надежда, что для райских гурий
Просветленным юношей он станет.
Ты, святой Эбусууд, бил в точку!
ФЕТВА
В творенья Мизри погруженный всецело,
Читал их муфти листы за листами
И каждый кидал безжалостно в пламя.
Красивая книга дотла сгорела.
«Вот так же, — воскликнул законов блюститель,—
Любого, кто верит в Мизри, я сожгу.
Его одного я сжечь не могу
Затем, что поэта творит Вседержитель.
И если дар свой пустил тот прахом,
Пусть сам разбирает свой грех с Аллахом».
БЕЗГРАНИЧНЫЙ
Не знаешь ты конца, тем и велик.
Как вечность, без начала ты возник.
Твой стих, как небо, в круговом движенье.
Конец его — начала отраженье,
И что в начале и в конце дано,
То в середине вновь заключено.
Таинственно кипит, не остывая,
В тебе струя поэзии живая.
Для поцелуев создан рот,
Из чистой груди песня льется,
Вина всечасно горло ждет,
Для блага ближних сердце бьется.
И что мне целый мир? Судьбою
Тебе да уподоблюсь я!
Гафиз, мы будем как друзья!
Сквозь боль и радость бытия,
Любовь и хмель пройду с тобою,
И в этом счастье — жизнь моя.
Но будь неповторимо, Слово,
Ты старше нас, ты вечно ново!
ОТРАЖЕНИЕ
Пускай я весь — твое лишь отраженье,
В твой ритм и строй хочу всецело влиться,
Постигнуть суть и дать ей выраженье,
А звуки — ни один не повторится,
Иль суть иную даст их сопряженье,
Как у тебя, кем сам Аллах гордится.
И как сгорает в пламени столица,
Как искорка растет пожаром грозным,
И он, гудя, по улицам стремится,
Она ж потухла, мчась к орбитам звездным,
Так немцу свежесть сил первотворенья
Ты, Вечный, дал для вечного горенья.
«Найденные ритмы обольщают…»
Найденные ритмы обольщают,
И талант им радуйся, пиши!
Но назавтра всех нас отвращают
Эти полумаски без души.
Радости они не обещают,
Разве только новых форм творец
Мертвым формам сам кладет конец.