«Милостивейший король, государь благородный! — сказал он.—
Полностью бог да воздаст и вам и вашей супруге
Ныне за все добро, что я видел от вас, недостойный.
Я же, клянусь, навсегда глубоко благодарным останусь.
Право же, нет ни в единой стране, ни в каком государстве,
Нет под луной никого, кому бы сокровища эти
С большей охотой, чем вам, преподнес я! Каких только оба
Милостей не оказали вы мне! Отдаю вам с восторгом
Клад короля Эммериха во всем легендарном объеме!
Где он лежит, я сейчас опишу, — говорю я вам правду.
Есть на востоке, во Фландрии, дикая степь, с одинокой
Рощицей — Гюстерло. Это названье прошу вас заметить.
Там же источник находится, он Крекельборном зовется.
Роща и рядом источник. Годами души человечьей
В местности этой не встретишь. Ютятся одни лишь
Совы и филины там. И вот тут я сокровища спрятал.
Да, Крекельборн — название места вам нужно запомнить.
Сами с супругой отправьтесь туда. Кто может считаться
Для поручений подобных в достаточной мере надежным?
Риск чересчур уж велик, и рисковать вам не стоит.
Лучше вам лично отправиться. Сразу же за Крекельборном
Две молодые березки стоят. Обратите вниманье:
Первая — ближе к источнику. Вы, мой король-благодетель,
Прямо идите к березкам. Под ними сокровища скрыты.
Ройте, копайте! Откроются мшистые корни, а дальше —
Золото! Золото! Множество всяких старинных изделий,
Очень изящных. И тут же найдете венец Эммериха.
Сбылись бы планы медвежьи, — медведь и носил бы корону.
Много в ней украшений, а также камней драгоценных
Тонкой работы. Таких уж не делают. Кто в состоянье
Ныне оплачивать их? Глядя на эти богатства,
О государь, я уверен, добром вы помянете лиса:
«Рейнеке, — скажете вы, — о преданный лис мой, так мудро
Спрятавший эти сокровища здесь, подо мхом, — будь навеки
Счастлив, где бы ты ни был!» Так кончилась речь лицемера.
Молвил король: «Но меня же сопровождать вам придется:
Как же я сам отыщу это место? Я слышал, конечно,
В общем, достаточно много об Ахене, Любеке, Кельне
И о Париже. Но Гюстерло! В жизни такого не слышал.
О Крекельборне — подавно! Боюсь, не наврал ли ты снова?
Не сочинил ли ты просто мудреные эти названья».
Рейнеке был огорчен подозрительностью королевской:
«Разве уж так далеко я вас посылаю на розыск?
Не Иордан же я вам указал. Почему ж недоверье?
Все это, я повторяю, во Фландрии — не за границей.
Может быть, спросим кого-нибудь? Пусть подтвердят вам другие:
Гюстерло и Крекельборн. Ведь именно их указал я».
Лямпе он подозвал, но заяц дрожал, — не решался.
Рейнеке крикнул: «Смелее! Вас государь вызывает,—
Хочет он, чтоб, в соответствии с вашей недавней присягой,
Правду вы здесь показали, поскольку вам это известно:
Где находятся Гюстерло и Крекельборн? Отвечайте!»
Лямпе сказал: «Я отвечу вам точно: в пустыне.
Тут Крекельборн, тут — Гюстерло. Гюстерло — роща, в которой
Симон Хромой безнаказанно долго скрывался когда-то
С шайкой головорезов, чеканя фальшивые деньги.
Многого там натерпелся я! Наголодался, намерзся,
В эти края убежав от свирепого дога, от Рина…»
«Хватит, — прервал его Рейнеке, — можете вместе с другими
Стать в стороне. Государь вполне уж осведомлен вами».
Сам же король, обращаясь к Рейнеке, молвил: «Простите,
Если я сгоряча усомнился в правдивости вашей.
Все же теперь вам придется меня проводить в это место».
Рейнеке снова нашелся: «Как был бы я истинно счастлив,
Если бы сопровождать вас во Фландрию был я достоин.
Может во грех это вам посчитаться. И, как мне ни стыдно,
Пусть уж откроется все, хоть я умолчал бы охотней…
Изегрим как-то недавно в монахи постригся. Конечно,
Вовсе не богу служить он мечтал, а своей же утробе.
Весь монастырь он объел! Но, за шестерых получая,
Все же он был недоволен, — о голоде ныл постоянно.
Он отощал, захворал, — я жалости как-то поддался,
Ну, и помог убежать ему: он же мой родственник близкий.
Папа за это меня наказал — подверг отлученью.
Мне бы, с вашего ведома и разрешенья, хотелось
Совесть очистить и без отлагательства завтра с рассветом
В Рим пилигримом отправиться, вымолить там отпущенье
С тем, чтоб оттуда — и за море. Так, все грехи мои будут
Сняты с меня, я надеюсь. А после, домой возвратившись,
Честно смогу вам сопутствовать. Сделай я это сегодня,—
Всякий ведь скажет: «Да что с королем? Как, он водится снова
С Рейнеке, им же недавно к повешенью приговоренным,
Да и помимо того — отлученным папой от церкви?»
Ваше величество, видите сами — никак невозможно».
«Верно! — король согласился. — Этого я не предвидел.
Раз отлучен ты от церкви, идти мне с тобой неудобно.
Лямпе или другой кто-нибудь доведет нас до места.
Ну, а намеренье снять отлученье с себя я считаю
Делом хорошим, похвальным. Изволь, я даю тебе отпуск,—
Завтра чуть свет отправляйся: мешать не хочу богомолью.
Вы, как я вижу, решили вступить на стезю исправленья.
Благослови вас господь совершить путешествие ваше!»
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ
Так вот Рейнеке снова попал в королевскую милость.
Сам же король шагнул, поднялся на высокое место
И со скалы обратился с приказом к собравшимся тварям
Смолкнуть и на траве, соответственно роду и званью,
Расположиться. Рейнеке рядом стоял с королевой.
Речь свою начал король, между прочим, весьма осторожно:
«Смолкните все и внимательно слушайте, птицы и звери,
Слушайте все — и бедняк, и богач, и великий, и малый,
Вы, все бароны мои, все придворные, все домочадцы!
Рейнеке тут под моею опекой стоит. Мы недавно
Вешать его собирались, однако он тайны такие
Здесь нам открыл, что ему я поверил и, по размышленью,
Милость вернул ему. Также супруга моя, королева,
Очень просила о нем. Я снова к нему расположен,
Полностью с ним примирился и жизнь даровал ему снова
И достоянье. Мой мир ему будет отныне защитой.
Вам же я всем объявляю, — и смертью ответит ослушник:
Рейнеке чтить вы должны, и жену и детей его также,
Где б они впредь вам ни встретились днем или ночью.
Жалоб на Рейнеке даже и слушать я больше не стану.
Все, что дурного он сделал, то миновало. В дальнейшем
Он, несомненно, исправится. Видите, завтра же утром,
Посох с котомкою взяв, он паломником в Рим отбывает,
А уж оттуда — и за море. Он не вернется, покамест
Всем совершенным грехам отпущения там не получит…»
Злобно кот Гинце при этом заметил медведю и волку:
«Ну, пропадай все труды и все хлопоты! Если бы только
Быть мне подальше отсюда! Коль Рейнеке в милости снова,
Пустит он в ход что угодно, а всех нас троих уничтожит.
Я уже глаз потерял, — теперь за другой опасаюсь!»
«Дорог, я вижу, хороший совет!» — отозвался тут Браун.
Изегрим-волк проворчал: «Непонятная вещь! Не пойти ли
Нам к самому королю?» С Брауном вместе угрюмо
Пред венценосной четою представ, они долго и рьяно
Против Рейнеке все говорили. Король рассердился:
«Где у вас уши? Ведь я же сказал, что вернул ему милость!»
Гневно он это сказал и немедля велел их обоих
Взять, связать, запереть. Он ведь отлично запомнил
Все, что услышал от Рейнеке-лиса об их заговоре.