Читать онлайн "Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы" - фон Гете Иоганн Вольфганг - RuLit

Ты дурно поступил.

О государь, Я верю, что меня ты оправдаешь; Да, это правда: я ему грозил, Я вызывал. Но ты не представляешь, Как он язвил коварным языком: Как быстро зуб его свой тонкий яд Пролил мне в кровь, как лихорадку гнева Он миг за мигом разжигал во мне! Как холодно меня он доводил До крайности! О, ты его не знаешь И, верно, не узнаешь никогда! Ведь я к нему с дарами дружбы шел, Он мне с презреньем под ноги их бросил. И если б я не воспылал душой, То был бы я навеки недостоин Твоих щедрот, и если я нарушил Закон дворца, то ты меня прости. Я не могу ни на какой земле Переносить такого униженья. Коль это сердце пред тобой виновно, Тогда наказывай меня, отвергни, И я навек сокроюсь с глаз твоих.

Как юноша легко несет вину, Ее, как пыль, с одежды, отряхая! Здесь можно было б удивляться, но Поэзия своей волшебной силой Обычно любит с тем, что невозможно, Вести игру. Но сомневаюсь я Весьма, весьма, чтобы ты мог, мой князь, Незначащим считать такое дело. Величество защиту простирает На каждого, кто, как к жилищу бога, К его чертогам близко подошел. Как пред святым подножьем алтаря, Здесь у порога затихает страсть, Не блещет меч, не слышно грозных слов, Не требует обида отомщенья. Ведь есть довольно места на земле Для ярости, не знающей прощенья, Там трус не будет даром угрожать, Твои отцы сложили эти стены На камне безопасности; святыня Их стережет; покой их обеспечен Тяжелым и суровым наказаньем; Тюрьма, изгнанье, смерть грозят виновному. Здесь правил нелицеприятный суд, Здесь кротость не удерживала право, И сам преступник в страхе трепетал. И после мира долгого ты видишь, Как в царство добрых нравов ворвались Безумие и ярость. Государь, Решай, карай! Кто может пребывать В границах долга, если не хранит Его закон и сила государя?

Что б вы ни говорили, буду слушать Я только голос собственной души. Вы лучше бы исполнили свой долг, Избавивши меня от приговора. Здесь правда с кривдой тесно сплетены: Коль оскорбил Антонио тебя, Пусть даст тебе он удовлетворенье, Какого ты потребуешь, а я Хотел бы здесь посредником явиться. И все-таки своим поступком, Тассо, Ты заслужил оков. Тебя прощаю И для тебя закон смягчаю строгий. Покинь нас, Тассо! Оставайся дома Под караулом собственным твоим.

И это твой судебный приговор?

Ты здесь не видишь кротости отца?

Я с этих пор не говорю с тобой.

О князь, твоим суровым словом я Лишен свободы. Пусть же будет так! Ты вправе. Чтя твое святое слово, Я заглушу глубокий сердца ропот. Но я теперь совсем не узнаю Тебя, себя и этих мест прекрасных. Но вот его я знаю хорошо… Я слушаюсь, хоть мог сказать бы много И должен бы! Мои уста немеют. Ужели было преступленье здесь? Я вам кажусь преступником, и что бы Ни говорило сердце, я — в плену.

Ты это выше ценишь, чем я сам.

Мне непонятно, что все это значит, Но нет, понятно, я ведь не дитя, Пожалуй, я бы мог постигнуть это. Мгновенно все в уме моем светлеет И мраком застилается опять. Склоняюсь я, внимая приговор. Довольно сказано ненужных слов! Привыкни же теперь к повиновенью; Бессильный, ты забыл, где ты стоял! Чертог богов ты мнил на ровной почве. Тебя удар внезапный ниспроверг. Так повинуйся; подобает мужу Тяжелое охотно исполнять. Возьми же шпагу, данную тобой, Когда я ехал вслед за кардиналом Во Францию, ее я не прославил, Не посрамил сегодня. Этот дар Я отдаю с глубокой болью сердца.

Мое благоволенье ты забыл.

Мой жребий — слушаться без размышлений. Увы! И от прекраснейшего дара Судьба велит отречься мне теперь. Не украшает пленников венок: Я сам с чела снимаю украшенье, Что было мне для вечности дано. Да, счастье получил я слишком рано, Вознесся высоко, и слишком скоро Я потерял его. Сам у себя Я отнял то, что взять никто не может И ни один не даст вторично бог. Как дивно люди созданы: терпеть Мы не могли б, когда б не наделила Нас легкомыслием сама природа. Нас горе научает расточать Безумные дары, как бы играя: Готовы сами руки мы раскрыть, Чтобы они исчезли безвозвратно. Я мой венок целую со слезою И предаю забвенью! Это знак Минутной слабости, но он прекрасен. Как не рыдать, когда бессмертное Не может разрушенья избежать? Со шпагой этою соединись, Которою ты не был завоеван. Обвейся вкруг нее и почивай, Как на гробнице счастья и надежды! К твоим ногам кладу их добровольно. К чему оружье, если ты — во гневе? К чему венок — отвергнутый тобой? Иду в мой плен и буду ждать суда.

Какими красками рисует мальчик Свою судьбу, достоинства свои! Да, мнит себя неопытная юность Предызбранным, особым существом. Он все себе со всеми позволяет. Когда он станет мужем, будет нам За наказанье это благодарен.

Боюсь, не слишком ли наказан он.

Коль можешь ты с ним мягко поступить, Верни ему, о князь, опять свободу, И пусть рассудит нашу ссору меч.

Да, если б это требовала честь. Но чем, скажи, ты вызвал гнев его?

Как это вышло, трудно мне сказать. Быть может, я его слегка задел Как человека, не как дворянина, И с уст его не сорвалось во гневе Ни слова непристойного.

И мне Оно казалось так; что ты сказал, Мне подтверждает то, что сам я думал. При ссоре мы считаем справедливо, Что виноват тот, кто умней. Не должен Ты был сердиться. Ведь тебе пристало Руководить им. Время не ушло: Здесь нет совсем причины к вашей ссоре Покуда длится мир, в моем дому Я наслаждаться им хочу. Ты можешь Спокойствие восстановить легко. Ленора Санвитале усмирить Его сумеет нежными устами. А ты, вернув от моего лица Ему свободу полную, добейся Его доверья добрыми словами. Уладь же все, как ты всегда умеешь, Поговори с ним, как отец и друг. Но я хочу, чтоб мир был восстановлен До моего отъезда: для тебя Нет невозможного, когда ты хочешь. Ну, а затем мы предоставим дамам Закончить нежно то, что начал ты, И мы, вернувшись, не найдем следа От этой ссоры всей. Ведь ты, Антонио, Не хочешь изменить себе. Едва Одно устроил дело ты, и вот, Вернувшись, создаешь себе другое. Надеюсь я и здесь на твой успех.