На маленькой уличке Уайт-Холл показались отряды полицейских. Плотными рядами, вооруженные резиновыми дубинками, они оттеснили толпу от Даунинг-стрит.
Толпа постепенно отступала. Около черно-серых башен Конногвардейской команды полицейские неожиданно рассеялись.
На крыше Национальной галереи, на арке, где начинается пустынная улица Мэлл, и на других выходящих на площадь зданиях стояли пулеметы. Поблескивающие стволы одновременно выдвинулись и показались толпе.
На улице Стрэнд были хорошо слышны выстрелы.
Толпа побежала. Может быть, задавленных и искалеченных в этом паническом бегстве было куда больше, чем погибших под пулями.
Дядя Эд почувствовал эту обратную волну спустя минуту после первых выстрелов, значения которых он не понял. Его оттеснили от автомобиля и от стоящей на подножке девочки. Он видел ее умоляющий взгляд.
Люди кричали. Крик этот несся с площади и пропадал на улицах. Плакаты с требованием воздуха, мира и жизни валялись, растоптанные толпой. Паника и ужас овладели людьми.
Дядя Эд напряг все свои силы.
– Тысяча три морских черта! – заревел он. – Я не собираюсь менять свой курс!
Кто-то упал перед ним. Это дало дяде Эду возможность ловким маневром протолкнуться к автомобилю. Дядя Эд чувствовал, что он во что бы то ни стало должен добраться до девочки.
– Сэр, сэр, вы поможете мне? Я боюсь! – шептала она.
Ее сорвали с подножки и понесли в толпе. Жирный толстяк в парике старался проложить себе дорогу. Под руку ему попала девочка. Она вскрикнула от боли.
Дядя Эд видел это. Ему удалось дотянуться до толстяка, но в руке его остался только парик. В толпе виднелась лысая голова, обрамленная соломенно-рыжими волосами.
Девочка плакала.
– Пусть проглочу я морского ежа… – начал дядя Эд, но не договорил.
Дрожащая, заплаканная девочка оказалась перед ним.
– Сэр, он мне сейчас сказал, что я все равно задохнусь! Разве это правда? Разве это может быть правдой?
– Пусть никогда я не увижу океана, если правда! – сказал дядя Эд и сунул в руку девочке фланелевый мешочек, который сорвал с груди.
Со стороны Трафальгарской площади все еще слышались выстрелы.
Глава IV. Особое задание
Матросов позвонил Марине по телевизефону и попросил разрешения немедленно прийти.
Марина заволновалась. Этого никогда не было. Что-то случилось! Она побежала к директору института хлопотать пропуск. К ее удивлению, Николай Лаврентьевич, едва услышав о Матросове, тотчас распорядился выдать ему пропуск.
Марина ждала Дмитрия, нервно расхаживая по лаборатории. Она добилась, чтобы ненавистные ножницы были вынесены. Они стояли сейчас на дворе под навесом, и Марина всякий раз делала крюк, чтобы не пройти вблизи.
Фундамент от них все-таки остался. Даже он был неприятен Марине, и она распорядилась поставить на нем лабораторный стол и сама взялась помогать лаборанткам и технику.
Заниматься обычным делом она не могла. Все валилось из рук. Матросов застал ее раскрасневшейся после перестановки в лаборатории.
Две лаборантки с бесцеремонным любопытством рассматривали статного посетителя с седыми висками.
Под этими взглядами Марина чувствовала себя скованной и в душе боялась, что Дмитрий подумает, будто она холодна с ним.
Марина не знала, куда посадить Матросова. Отправить своих помощниц из лаборатории она стеснялась.
– Ну, покажи, – попросил Матросов, – где здесь ваша алхимия?
– Вот за тем свинцовым экраном, – показала Марина, не понимая, зачем об этом спрашивает Матросов.
– Вот оно где, «марсианское производство», – задумчиво сказал Матросов, глядя на закрытый проем в бетонной стене.
– Да, там сверхурановый реактор. Мы пытаемся утяжелить ядра сверхтяжелых элементов. Превратить кюрий, берклий или менделевий в радий-дельта.
– Понимаешь, какое дело… – замялся Матросов.
– Зачем ты пришел… сюда? – тихо спросила Марина, включая электромотор, чтобы он качал жужжать.
– Выходит дело, неверно я сказал тебе в Брестской крепости, что никогда больше не вернусь туда…
– Куда? В крепость?
– Нет, я говорил о Западе.
– Что ты хочешь сказать? – ужаснулась Марина.
– Пойми меня, родная. Не было у меня часа с тех пор, как я на Родине, чтобы не терзала меня мысль о моей вине перед людьми. Я оказался никуда не годным психологом, не смог разобраться в профессоре Бернштейне, которого должен был подготовить к бегству от Вельта. Я не угадал его состояния, его угрызений совести и благородного желания спасти людей от своего открытия. Теперь я имею возможность частично искупить свою вину.
– Как? Что ты задумал?
– Профессор Кленов говорил тебе, что все запасы нужного вам радия-дельта находятся у Вельта, у того самого Вельта, который так ценил меня и сейчас считает погибшим.
– Ты хочешь ринуться в его пасть?
– Кто лучше меня знает Вельта? Кто лучше меня может выполнить задание – добыть радий-дельта для тебя, для спасения человечества?
– И ты едешь к нему?
– Проститься пришел, девочка моя, – сказал просто Матросов. – Через сорок минут улетаю.
Марина опустила руки и испуганно смотрела на Дмитрия.
– Прощай, Мариночка, – сказал он, беря ее за плечи.
Она отрицательно замотала головой.
– До свидания… – И спрятала голову у него на груди. Девушки-лаборантки, ступая на носочки, вышли.
Техник работал и ничего не замечал.
Матросов вышел следом за лаборантками.
Профессор Кленов в сопровождении директора института шел к Марине. Профессор был очень возбужден и не заметил, что Марина украдкой вытирала покрасневшие глаза.
– Достопочтенная моя государыня! Дозвольте войти в апартаменты ваши гонцом вестей хороших! – Со старомодным изяществом профессор поклонился и вошел в лабораторию.
Дойдя до середины комнаты и увидев, что свинцовый экран спущен, профессор разогнулся и застыл в удивлении перед приборами, дрожащие стрелки которых показывали, что в защищенном помещении начался процесс.
– М-да! Что это такое?
Черные лоснящиеся стены повторяли фигуру Марины в голубом рабочем халате, который в отражении казался совсем другого цвета. Марина взяла со стола провод и вертела его в руках. Директор рассматривал лабораторию после перестановки.
– М-да! Чем это вы опять заняты, моя дорогая барышня?
– Продолжаю работу, – пожала плечами Марина.
– Какую, с позволения спросить?
– Готовлю защитный слой для сверхаккумуляторов.
– В сторону, государыня моя, в сторону! Теперь перед нами гигантская задача! М-да!
– В чем дело? – подняла брови Марина.
– Будем изготовлять несметное количество наших аккумуляторов. Задание правительства… Имею честь довести до вашего сведения, что план принят. М-да!.. – Принят. Недаром жил все-таки ваш покорный слуга! Будем стрелять по упавшему метеориту аккумуляторами. Извольте бросить все ваши работы…
– Но ведь я работаю над аккумулятором, – тихо сказала Марина, рассматривая концы проводов.
– Как? Не расслышал или не понял?
– Я продолжаю работать над сверхаккумулятором, – четко выговорила Марина.
– Но позвольте… Я уже имел честь открыть… открыть вам свою тайну!
Марина выпрямилась, положив провода на стол.
– Да, профессор. Я знаю это.
– Так какой же смысл тратить время? Ведь решено добыть для нас радий-дельта! Радий-дельта, без которого мой аккумулятор все равно не может обойтись.
– Вот потому-то я и продолжаю работать.
– Не понимаю, какая связь? – пожал плечами профессор.
– Все мировые запасы радия-дельта в руках у Вельта.
– Совершенно верно.
– Следовательно, надо продолжать поиски.
– Какие поиски? – сердито зажевал челюстями профессор. – Я позволю себе вторично напомнить, что имел честь открыть стране, и вам в том числе, способ, коим удалось мне сосредоточить в сверхпроводнике не виданные дотоле количества энергии.