Мистер Медж ощущал почти физическое мучение. Он не привык к такой тихой езде. Ему до боли было горько вспоминать о своем роскошном лимузине, длинном, едва не с этот трамвай. Какой это был автомобиль! И только вчера его не стало…
Не стоит об этом вспоминать. Все еще вернется. Сейчас главное – добиться поддержки на это тяжелое время. Сегодня в клубе он сделает все возможное. Можно было бы прекрасно сыграть на бирже. Он чувствовал прилив вдохновения и жажду борьбы. Ах, если бы иметь сейчас деньги, чтобы обернуться! Каких-нибудь два-три миллиона! Через неделю он вернул бы их с огромными процентами и смог бы уже продолжать дело сам.
Даст ли кто-нибудь ему эти деньги?
Мистер Медж по своей старой привычке стал отмечать номера обгонявших трамвай автомобилей.
Четырехзначные цифры он складывал в уме: 42 + 21 – получается 63. Если сумма даст сто, то это к удаче. Хоть бы получилось сто! 38+49, это 87. 74+32. Уже больше!
Мистер Медж увлекся этим занятием. Недаром он ехал в «Клуб суеверных» – самый модный, самый фешенебельный клуб нью-йоркских финансистов, членом которого он еще состоял. Не все пока знали о его разорении, виной которого был проклятый туннель. И, наконец, это эффектное появление погибшего инженера Корнева! В Америке все словно с ума сошли. Толпа! Слепая толпа! Она так любит все эффектное! Как хорошо можно было бы заработать, если бы знать, что появится этот Корнев! Это совпало как раз с последними днями грандиозного сражения. Мистер Медж, потеряв в неравной борьбе против окрепшего туннеля все, пытался балансировать на протянутом через Уолл-стрит канате. И он сорвался. Сорвался так, что не имел никеля, чтобы заплатить за проезд в трамвае.
45 + 67 – получается 112. Хотя бы встретилась эта сумма – сто! Это было бы хорошим предзнаменованием. Но не дай бог, если сумма будет равна 98, – это к неудаче.
Мистер Медж взглянул на длинный, прижавшийся к мостовой черный кар. Он так напомнил ему его собственный автомобиль… Машинально он подсчитал сумму цифр и тотчас же отвернулся… 98! Не может быть! Он ошибся. Наверное даже ошибся! Но проверить он не желает, просто не желает. Вероятно, это было 97.
Мистер Медж повернул голову к окну только тогда, когда черный кар исчез.
Однако пора сходить. Нельзя же подъехать к клубу в трамвае! Это сразу погубило бы все его надежды.
Мистер Медж вышел из трамвая и пошел по Бродвею пешком. В воздухе над крышами домов уродливый светящийся канатоходец балансировал на протянутой линии огоньков. Через секунду он превратился в петуха, а потом в верблюда.
«Курите сигареты „Кэмел“!», «Если вы хотите выиграть на бирже, никогда не берите денег взаймы, а обращайтесь за советами в нашу контору!», «Покупайте двухколесные автомобили!»
Огни назойливо лезли в глаза. Они вертелись, появлялись, насмехались над «подмостным королем», которому нужны были три-четыре миллиона, чтобы поправить свои дела, но у которого не было никеля на трамвай.
По внешнему виду мистера Меджа нельзя было догадаться, что происходит в его душе. Он шел неторопливой походкой человека, выполняющего предписания врачей. За спиной он держал палку, на которой еще только вчера был золотой набалдашник, замененный теперь пластмассовым.
А вот и «Клуб суеверных». Здесь собираются все состоятельные люди Нью-Йорка, играющие на бирже или в политику. В игре нельзя не быть суеверным.
Мистер Медж вошел в светлый вестибюль. Согласно уставу клуба он зажмурился, смачно плюнул через левое плечо и три раза повернулся.
Открыв глаза, он увидел склоненные лысины двух знакомых швейцаров. Холод пробежал по спине Меджа: «Ведь им надо давать на чай!»
– О нет, сам… только сам… сегодня у меня такая примета, – пробормотал он, торопливо снимая пальто и передавая его удивленным швейцарам.
Взбегая по лестнице, мистер Медж тщательно наблюдал, чтобы кто-нибудь в черном фраке не перешел ему дорогу.
И вдруг дорогу ему перешли сразу двое.
Двое в черном! Это уже к удаче.
Удача! Вдвойне удача! Ведь это же как раз те, на которых он так надеялся, те, которым он дал заработать не один миллион долларов! Мистер Медж весело улыбнулся старику с бычьим лбом и огромному толстяку с порывистыми, нервными движениями.
– Хэлло! Старина Бильт! Как поживаете? Как ваши дела, друг Хиллард?
Оба миллионера – железнодорожный и стальной короли – остановились. Они смотрели мимо Меджа.
– Да, – сказал Хиллард, – я полагаю, что прокладка подводного плавающего туннеля вдоль нашего западного берега – чисто железнодорожное дело. Я одобряю вашу инициативу, мистер Бильт. Будьте уверены, мои заводы безукоризненно выполнят все ваши заказы. Губернатор Мор может быть спокоен. Я добросовестно выполнял все задания Штата по поставкам для полярного туннеля. Готов принять их и сейчас, мистер Бильт.
– Хэлло! – нисколько не смущаясь холодноватым приемом, воскликнул Медж. – Что я слышу? Опять разговор о туннеле! Теперь уже о западно-бережном? Но у меня есть предложение почище. Хотите настоящее дело? Плавучий курорт на якорях с гаванью и посадочной площадкой для самолетов. И все это на искусственной ледяной горе, чистый прохладный воздух даже на экваторе! Х-ха! Через год айсберг будет самым фешенебельным курортом мира. Бешеные прибыли! Я организую общество. Мы завтра же могли бы выпустить акции. Нас поддержат все судоходные компании. Они готовы открыть рейсы лучших своих судов из всех портов мира к курорту-айсбергу!
– Я предложил бы вам открыть новую судоходную линию в ад и с первым рейсом отправиться туда самому! Ваши аферы никому не нужны! – грубо сказал Бык-Бильт.
– Когда-то я приобрел вексель на ваше имя! – злобно добавил Хиллард. – Кроме того, вы однажды надули меня с заказом канатов. Это были две единственные ошибки в моей жизни. Вы не заставите меня сделать третью!
– Вы уже делаете третью, разговаривая с этим джентльменом, – проворчал Бильт.
Хиллард резко повернулся спиной к Меджу. Бильт взял его под руку. Они снова стали говорить о проекте тихоокеанского туннеля вдоль западного берега, который служил бы естественным продолжением Арктического моста. Западные штаты хотят быть участниками такого бизнеса.
Стараясь сохранить спокойствие и осанку, мистер Медж прошел в следующую комнату.
В клубе существовали свои порядки и свои чрезвычайно сложные законы; надо было тонко в них разбираться. Очень легко совершить промах – ведь здесь все может быть истолковано другими как плохая примета.
Мистер Медж подошел к гадальному автомату и полез в жилетный карман. Но тут он вспомнил, что в его карманах пусто. Да и что может сказать ему гадальный аппарат!
А вот идет мистер Кент. Этот пройдоха может пригодиться. Он всегда знает, где чем пахнет.
– Хэлло! Мистер Кент!
– Хэлло, мистер Медж! Чем вы теперь заняты? Гадаете по автомобильным номерам? Кого, по-вашему, изберут нынче губернатором?
– Я полагаю, что наш уважаемый туннельный губернатор мог бы быть избран еще на один срок. Ведь, кажется, вы принимаете в этом участие?
– О да! – самодовольно заметил мистер Кент. – Я редко ошибаюсь в выборе претендентов. Я допустил ошибку только раз: когда вы так ловко обошли меня. Вам помог тогда туннель.
– Да, – не удержал вздоха мистер Медж, вспоминая свою блестящую карьеру.
– Попробуйте предложить услуги мистеру Элуэллу. Кажется, он снова собирается выставлять свою кандидатуру. Вы ведь все-таки имеете кое-какой опыт, – покровительственно заметил мистер Кент.
Мистер Медж передернулся. Ему, знаменитому «подмостному королю», ворочавшему десятками, сотнями миллионов, предлагают стать каким-то политическим импресарио!
Кент уже исчез. Как показалось мистеру Меджу, он усмехнулся на прощание.
Непроизвольно Медж стал отыскивать в толпе мистера Элуэлла. Скоро он заметил его импозантную фигуру. Элуэлл стоял в группе развязных джентльменов и что-то говорил, отставив левую ногу и делая пластичные жесты правой рукой.
Мистер Медж осторожно подошел. Улучив момент, когда Элуэлл кончил свою речь и отправился к буфету, мистер Медж догнал его:
– Хэлло, мистер Элуэлл!
Элуэлл обернулся, вопросительно глядя на Меджа. Медж откашлялся: