– Вот видите, – вмешался Андрей. – Какая маленькая у нас планета! Считаться людям с этим придется.
– Спасибо доктору, – продолжал таксист. – Раньше бы его в святые причислили.
– Теперь он Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета, профессор, всемирная известность.
– Прямо не верится, – проговорил Андрей. – Хоть жалей, что у меня ноги целы.
– Позвоночник поврежден. Гавриил Абрамович, я слышала, позвоночниками как раз занялся. И знаете что его побудило? Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что опять спортсмен тому причина, вернее, штангист. Все мы у телевизионных экранов любовались им, удивительным мастерством, отвагой, ловкостью, изяществом, владением телом, артистичностью. И вдруг падение. Паралич от повреждения позвоночника.
– И как же? – спросили и Андрей и Аня.
– Очень может быть, вы с ним в коридорах курганской клиники на собственных ногах встретитесь. Я как об этом новом интересе Илизарова узнала, тотчас решила вас обоих к нему отправить.
– Замечательный он и врач и человек, этот кабардинец, профессор Илизаров, – сказал шофер. – Приехали. Я пойду за носилками, чтобы нашего больного прямо к самолету доставить[2].
Для больных с поврежденным позвоночником в Курганском институте профессора Илизарова был построен новый корпус, который еще не начал заполняться пациентами. Им предстояло первыми воспользоваться методикой Илизарова. В числе этих первых пациентов-позвоночников и оказался, к своему счастью, Андрей Корнев. Ему не пришлось ждать очереди несколько лет, как дочери таксиста.
Во время «профессорского обхода» Илизаров пришел к Корневу в палату. Вторая койка в ней была еще пуста.
– Обновляете корпус, молодой человек. Говорят, мы оба с вами изобретатели. Одной веры, одной неприкаянности? – с приветливой веселостью обратился к Андрею профессор.
Был он плотный, кряжистый, с высоким лбом и правильным профилем горца, с пышными смоляными усами, еще не седой, с внимательным взглядом, одновременно и проницательным и требовательным.
Когда он ощупывал спину Андрея, тот чувствовал удивительную ласковость чутких профессорских пальцев.
Несколько минут было достаточно профессору (был он прославленным диагностом), чтобы установить все, что требовалось ему узнать.
– Когда меня спрашивают о моей методике, – объяснял он кому-то в белом халате из числа сопровождавших его, вероятно, журналисту или кинематографисту (там снимали картину о достижениях его института), – я отвечаю, что у меня несколько тысяч методик. Каждый больной – своя методика. Вот вашему Корневу, – обернулся он к Ане, выскользнувшей вместе со всеми из палаты, – придется удалить пару позвонков.
– Как же без них? – ужаснулась Аня.
– Будем выращивать ему новые. Вернее, он сам будет себе выращивать. Организм-то ведь его. Мы только при сем присутствуем.
– И костный мозг? – с прежним испугом спрашивала Аня.
– А как же без костного мозга? Без него позвонки не вырастут. Все как положено природой. Мы на нее, на природу, и полагаемся. Это она лечит, утерянное восстанавливает. К ней, великой матушке, только подход надо иметь. В этом и суть наших открытий. В биологии, – внушительно добавил он.
– Профессор, а я… я могу здесь остаться?
– Увы, нет, милая девушка. Сегодня мы подселим к вашему Андрюше напарника. Потом плясать вместе будут. Сестры у нас есть, няни тоже, все родственники теперешних или будущих наших больных: рассчитывают на послабление в смысле очереди. – И он улыбнулся. – А вы, собственно, кто ему будете? Сестренка?
Аня зарделась.
– Невеста.
– Невеста? А я вас за школьницу принял. Извините.
– А я действительно школьница.
– Тогда, дорогая, придется вам сначала школу кончить. Надеюсь, в десятом, последнем классе? Одиннадцатый еще не ввели?
– Я экстерном буду сдавать на аттестат зрелости. У меня мама умерла.
– Это жаль. Ай-ай, как жаль! Всем сердцем сочувствую. А папа где?
– Он полярный капитан. Седых. Может быть, знаете?
– Ну как не знать! Он меня как-то на остров Диксон подбрасывал. Серьезный капитан. Весь в дочку. – И он снова улыбнулся. – Он что, плавает сейчас в море?
– В Москву за назначением его вызывают. А я с ним плавала после нашего горя.
– Правильно сделали, девочка, правильно. И сейчас надо правильно поступить, в Москву лететь. А он, Андрюша ваш, сам к вам явится на своих ногах, вприпрыжку, то на одной ноге, то на другой, это я вам обещаю.
– Ах, профессор, я вам так благодарна!
– Благодарят за дело, а не за слова.
Сопровождавшая профессора «свита» в белых халатах почтительно ждала, когда этот сверхзанятый человек, у которого каждая минута расписана, закончит с девушкой свой сердечный разговор.
Аня вернулась к Андрею.
– Он сказал, что ты сам ко мне придешь, прискачешь на одной ножке, потом на другой. – И она засмеялась.
Андрюша тоже улыбнулся.
Когда в следующий раз профессор зашел к Андрею, он распорядился, чтобы ассистент принес в палату киноаппаратуру и показал фильм о пациентах института.
– Понимаешь, Андрюха, – запросто обратился он к Корневу. – В нашем деле нужно, чтобы ты проникся верой в успех дела. Ведь лечить-то себя будешь ты сам.
Андрей непонимающе поглядел на Илизарова.
– Вот то-то! Я твоей Ане все объяснил, не знаю, успела ли она передать тебе до своего отъезда. Словом, посмотришь, что нам уже удавалось сделать. И тогда вместе с тобой тебя и вылечим.
Андрей кивнул.
Ассистент принес в палату экран, свертывавшийся в трубку, и установил его так, чтобы оба пациента могли видеть. Кинопроектор поставили между койками.
Андрей смотрел, чуть приподнявшись на локте, словно старался сблизиться с экраном, стать участником того, что развертывалось перед ним. Даже папку с эскизами своего проекта, которым все время продолжал заниматься, отодвинул чуть в сторону.
Пляж. Девушка в маске выходит из воды. Почему в маске? Она ступает по песку, и видно, что одна нога ее короче другой на пол-икры.
Другой кадр. Музыки не слышно, картину показывают больным в «немом варианте». Но очевидно, звучит вальс. Пары кружатся в танцевальном зале. Ассистент, заменяя диктора, говорит:
– Попробуйте узнать девушку, которая выходила из воды с укороченной ногой.
Крупным планом видна танцующая девушка. Она останавливается и с улыбкой надевает на себя маску. Андрей сразу узнал в ней купальщицу. Камера опускается. Видны ножки в модных туфельках на высоких каблуках. Они совершенно одинаковы и красивы.
На носилках в институт Илизарова вносят попавшего в аварию тракториста. У него перелом руки и ноги. Ассистент говорит:
– Это лучший тракторист нашей области, он должен был через два дня участвовать в соревновании механизаторов.
Едет трактор в поле, из кабины выглядывает только что виденный на носилках тракторист. Ассистент поясняет:
– Он смог все-таки принять участие в соревнованиях и занял второе место. Вы видите его выходящим из кабины с кольцами на руке и ноге.
Снова меняются кадры.
– Не удивляйтесь. Сейчас вы увидите игроков в настольный теннис. Оба партнера попали к нам в институт накануне со сломанными руками. Как видите, кольца не так уж мешают им играть.
– А вот карлик и великан. У них почти одинаковые туловища, но разной, ненормальной длины руки и ноги. Один из них приехал из Венгрии, другой из Чехословакии. Вы видите их перед операцией. Один едва достает до груди другого. А в этом кадре они стоят рядом с Гавриилом Абрамовичем. Все трое одинакового роста.
Один за другим проходили перед изумленным взглядом Андрея кадры документального фильма, показывающие волшебство курганского врача-изобретателя.
Собака с перебитым хребтом и висящими лапами.
А вот она мчится с лаем за велосипедистом, в котором Андрей узнал показанного перед тем человека с ампутированными ниже колен ногами. Ступни, которых прежде не было, жали на педали.