Я помню: пять ночей подъ рядъ
Я не заснулъ ни на мгновенье,
Мой напряженный дикій взглядъ,
Еще не зная утомленья,
Бродилъ кругомъ, еще горѣлъ,
Но ужъ не видѣлъ стѣнъ постылыхъ,
А я бродить ужъ былъ не въ силахъ,
На жесткомъ ложѣ я сидѣлъ.
Застылъ мой казематъ суровый,
Въ его углахъ царила мгла,
И только лампа со стола
Бросала отблескъ свой багровый
На закоптѣлый потолокъ.
Мелькалъ печальный огонекъ…
То былъ ли бредъ тупой и мрачный,
Или дремота на яву?
Я ощущалъ, что я плыву
Въ какой-то безднѣ непрозрачной,
Гдѣ вьется клубомъ черный смрадъ,
Гдѣ лучъ огня дрожитъ и тонетъ,
И бездна та живетъ и стонетъ,
Неудержимо, словно адъ,
Переполняясь голосами.
Но подъ нѣмыми небесами
Изъ неподвижнаго свинца
Тѣ вопли льются безъ конца,
Не находя себѣ пощады
Предъ местью грознаго Творца.
То были стѣны. Безъ отрады,
Уставъ подъ бременемъ ярма,
Онѣ стонали. Вся тюрьма
Была полна тѣмъ воплемъ горькимъ.
Со всѣхъ сторонъ рождался стонъ
И неумолчно рвался вонъ,
На зло тюремнымъ стражамъ зоркимъ
Ужасный звукъ, казалось, росъ,
Повсюду эхо пробуждая,
Глухіе вздохи плѣнныхъ слезъ,
Неясный шопотъ, невнятный ропотъ,
И крики бѣшеныхъ угрозъ
Неслись вокругъ, дрожа, рыдая,
Звеня призывами вражды.
То были скорбные слѣды
Былыхъ временъ полузабытыхъ,
Слѣды страданій здѣсь сокрытыхъ
Подъ сѣрымъ прахомъ двухъ вѣковъ,
Хрипѣнье смерти, слабый зовъ,
Въ тиши умолкшій безъ отвѣта,
И плачъ, невѣдомый для свѣта,
И звонъ замковъ, и лязгъ оковъ.
Они неслись со всѣхъ концовъ,
Росли, гремѣли, трепетали,
Какъ будто сотни мертвецовъ
Для новой муки здѣсь возстали…
Тяжелый бредъ тупыхъ часовъ,
Умолкли звуки скорбной муки,
А я сидѣлъ, скрестивши руки,
На жесткомъ ложѣ у стола,
Съ безумной яростью во взглядѣ
Мнѣ чудилось, что будто сзади
Выходитъ недругъ изъ угла.
Я видѣть могъ его, не глядя,
Не обернувъ къ нему лица.
Онъ былъ противенъ безъ конца,
Мохнатъ, какъ звѣрь. Кривые ногти
Загнулись внизъ, острѣй, чѣмъ когти.
Изъ красной пасти два клыка
Торчали врозь, какъ два штыка.
И взоръ свѣтился, какъ у волка.
Но я узналъ тотъ хищный взоръ,
То былъ проклятый прокуроръ
Въ личинѣ бѣса. Втихомолку
Онъ подвигался по стѣнѣ,
Стремясь приблизиться ко мнѣ…
Сдержавъ дыханье, въ тишинѣ
Я ждалъ его съ растущимъ гнѣвомъ,
И вдругъ отчаяннымъ прыжкомъ
Къ нему бросался напроломъ
Съ неудержимымъ, дикимъ ревомъ.
Но онъ стерегъ изъ-за спины
Мое малѣйшее движенье,
И пропадалъ въ одно мгновенье,
Мелькнувъ неясной бѣлой тѣнью,
Скрывался вглубь нѣмой стѣны.
И появлялся неотвязный
Въ другомъ углу и ползъ дразня,
И вновь преслѣдовалъ меня
Своей личиной безобразной;
То подходилъ, то уходилъ,
И продолжалъ одно и то же
Вплоть до утра. А я безъ силъ
Сидѣлъ и ждалъ на жесткомъ ложѣ,
Пока являлся первый свѣтъ
Изъ-за рѣшетки заржавѣлой
И прогонялъ ужасный бредъ,
Давая отдыхъ отупѣлый.
………………………………………………………
Нѣтъ, я не плакалъ здѣсь
Нѣтъ, я не плакалъ здѣсь!.. Сухи мои глаза,
Какъ степь безводная подъ солнца вѣчнымъ жаромъ,
Какъ будто никогда роса души, слеза,
Не облегчала ихъ своимъ цѣлебнымъ даромъ.
Я много пережилъ убійственныхъ часовъ,
Не разъ подавленный тоскою безысходной,
Я тупо застывалъ безъ мыслей и безъ словъ,
Подобно статуѣ, недвижимо холодной.
На смѣну тѣмъ часамъ являлись иногда
Минуты дикаго, слѣпого озлобленья.
Какъ звѣрь подстрѣленный, метался я тогда
Межъ этихъ мертвыхъ стѣнъ въ безсильномъ изступленьѣ,
И съ пѣною у рта бѣснуясь посылалъ
Невидимымъ врагамъ безсвязныя угрозы,
И вопли хриплые съ проклятьями мѣшалъ,
Зато я схоронилъ въ груди глубоко слезы.
Но съ ропотомъ онѣ упали въ глубину
И, оставаясь тамъ, изсякнуть не хотѣли,
И, медленно скопясь въ строптивую волну,
Искали выхода и тяжело кипѣли.