Къ женщинѣ
Ты знаешь ли, другъ мой, невинный и юный,
Что значитъ — «люблю»: то святое изъ словъ,
Что рвется изъ сердца, какъ звукъ златострунный,
И съ устъ упадаетъ, какъ трепетный зовъ,
И вдругъ осѣняетъ тебя, какъ порфира,
Какъ яркая сѣть золотистыхъ лучей,
Чтобъ сдѣлать незримымъ для цѣлаго міра
Стыдливый огонь твоихъ свѣтлыхъ очей?..
Послушай, мой цвѣтикъ, росой напоенный,
Пѣвучая пташка весеннихъ небесъ!
Какъ только раздастся твой голосъ смущенный,
Настанетъ мгновенье великихъ чудесъ!
Земля озарится пурпурнымъ багрянцемъ,
Серебрянымъ хоромъ заплещутъ ручьи,
И розы зардѣются жаркимъ румянцемъ,
И въ чащѣ лѣсовъ запоютъ соловьи.
Одѣнутся жизнью изъ устъ твоихъ чистыхъ
Крылатыя грезы волшебнаго сна,
И радостнымъ блескомъ изъ взоровъ лучистыхъ
Забрызжетъ, какъ солнце, младая весна.
И полночь, встряхнувъ свой вѣнецъ самоцвѣтный,
Алмазною влагой осыплетъ тебя,
И тихія звѣзды улыбкой привѣтной
Тебѣ просіяютъ любя!..
Ты знаешь: то слово творитъ тебя жрицей
Чистѣйшихъ и высшихъ святынь міровыхъ.
Огонь, промелькнувшій короткой зарницей
Во взорѣ очей непорочныхъ твоихъ,
И дѣвственныхъ щечекъ румянецъ мгновенный —
То искра пожара, то зарева лучъ,
Чей блескъ наполняетъ изгибы вселенной,
То творческой силы таинственный ключъ,
Дающій движенье мірамъ безконечнымъ,
Душа мірозданья, начало началъ!..
Ты знаешь: какъ только во мракѣ предвѣчномъ
Младенческій образъ земли просіялъ,
Колеблясь надъ бездной нѣмой и унылой,
Какъ сломанный челнъ, непокорный рулю,
Господь милосердный съ внезапною силой
Воззвалъ ее къ жизни тѣмъ словомъ: — люблю!..
Послушай: люблю — то не значитъ: отнынѣ
Въ огнѣ твоей ласки хочу я тонуть.
Ты будешь мнѣ вѣчно служить, какъ богинѣ,
Повсюду цвѣтами осыплешь мой путь.
Хочу, чтобъ заря мнѣ всходила привѣтомъ,
Чтобъ ласковый полдень горѣлъ надо мной,
Чтобъ, мѣсяцъ свѣтилъ мнѣ серебрянымъ свѣтомъ,
Туманъ разгоняя ночной.
Хочу, чтобъ ты вѣчно ловилъ мои взгляды,
Встрѣчалъ бы улыбкой мой лепетъ и смѣхъ
И былъ мнѣ источникомъ вѣчной отрады,
Безпечныхъ и юныхъ утѣхъ.
Какъ мягкою ризой, обвитая лѣнью
Твоимъ проживу я усерднымъ трудомъ,
Ты будь моимъ эхомъ, безличною тѣнью,
До гроба покорнымъ рабомъ!
Люблю — это значитъ: отнынѣ повсюду
Дорогою жизни пойду я съ тобой,
Здоровье и радость нести тебѣ буду,
И дамъ тебѣ счастье и мирный покой.
Къ твоимъ идеаламъ прикована взглядомъ,
Я вижу сіянье въ томительной мглѣ,
Давай же трудиться безъ устали рядомъ,
Чтобъ утро скорѣе блеснуло землѣ.
Хочу я твоей поклониться святынѣ,
Восторгомъ молитвы зажги мою грудь,
И будь мнѣ вожатымъ въ угрюмой пустынѣ,
И голосомъ совѣсти будь!
Обнявши другъ друга взаимнымъ объятьемъ,
Мы въ вѣчность умчимся стезею мечты,
Чтобъ нашимъ во мракѣ страдающимъ братьямъ
Блестящія звѣзды сорвать съ высоты.
Расширить свой разумъ хочу твоимъ знаньемъ,
Хранить твое слово, какъ вѣчный законъ,
И вѣрить, съ тобою, и жить упованьемъ
Въ свободное счастье грядущихъ временъ.
Въ минуту смятенья я дамъ тебѣ твердость,
Съ тобой раздѣлю я и трудъ, и недугъ,
И буду, какъ щитъ, охранять твою гордость,
Блюсти твою славу, какъ преданный другъ.
Я буду гнѣздиться у сердца родного,
На милой груди я согрѣюсь тепломъ.
Къ устамъ твоимъ страстнымъ безъ вздоха, безъ слова,
Приникну своихъ поцѣлуевъ огнемъ.
Люблю — это значитъ: не нужно мнѣ свѣта,
Съ тобой мнѣ изгнанье милѣе, чѣмъ тронъ,
И буду я съ пѣсней сидѣть до разсвѣта,
Больного малютки баюкая сонъ..
Люблю — это значитъ: о другъ мой крылатый,
Пусть будетъ свободенъ твой смѣлый полетъ,
Могучею мыслью, пространствомъ не сжатой,
Взлетай отъ земли до небесныхъ высотъ!
Тебя я не буду заковывать въ цѣпи,
И тѣсныхъ не стану свивать тебѣ узъ.
Хочу я, чтобъ чуждый насильственной скрѣпы,
Держался любовью нашъ нѣжный союзъ.
Хочу я явиться твоимъ вдохновеньемъ,
Завѣтомъ свободы, призывомъ добра,
Души твоей мощной любимымъ твореньемъ,
Во мракѣ лучемъ золотого утра.
Тебѣ отъ заботъ я воздвигну охрану
Зеленымъ плющомъ я твой домъ обовью,
Съ тобою трудиться безъ устали стану
И думать за думу твою.
Но если въ душѣ твоей яркимъ сіяньемъ
Не можетъ зажечься такая любовь,
И страсть роковая взволнуетъ желаньемъ
Горячаго сердца мятежную кровь, —
Закуй свое сердце въ оковы изъ стали,
Признаньемъ святымъ никого не дари!
Твой другъ, омраченный томленьемъ печали,
Вовѣкъ не увидитъ небесной зари.
Онъ будетъ подавленъ тоскою могильной,
Къ бездушному праху приникнетъ лицомъ
И жизни задачи забудетъ безсильно,
Блуждая на свѣтѣ живымъ мертвецомъ!