Казанскіе и астраханскіе татары это — мусульманскіе острова, брошенные среди русскаго моря.
Въ Баку, въ Елизаветполѣ и во всемъ Закавказьѣ татары больше сохраняютъ свои старые обычаи и гораздо ревнивѣе относятся къ женскому покрывалу.
Съ другой стороны, бакинскіе татары богатѣютъ, строятъ новые дома, заводятъ модныя лавки. Въ зеркальныхъ окнахъ выставлены такія соблазнительныя вещи, какъ женскія шляпки, съ перьями, съ лентами, съ цвѣтами, похожія на розовый кустъ или на большое птичье гнѣздо.
Чадра и шляпка. То и другое — несовмѣстимо. Женское сердце разрывается пополамъ между этими двумя полюсами. Мулла говоритъ одно, а мода другое. Начинается драма женской души, переходящая порой въ водевиль, порой въ настоящую трагедію.
Чадру нельзя носить поверхъ шляпки. Иныя дамы, болѣе смѣлыя, отбросили чадру и ходятъ съ открытыми лицами. Но женское общественное мнѣніе негодуетъ и завидуетъ имъ. Старозавѣтное общество подвергаетъ ихъ остракизму. Онѣ обречены знаться другъ съ другомъ или водиться съ христіанскими знакомыми. Имъ били стекла. Ихъ мужья получали угрожающія письма.
Въ болѣе широкихъ кругахъ установился своеобразный компромиссъ. Молодая мусульманская дама выходитъ изъ дому, прикрытая чадрой. Но подъ чадрой она несетъ картонку со шляпой. Она отправляется къ знакомой христіанкѣ, снимаетъ чадру, надѣваетъ шляпку и снова выходитъ на улицу въ этомъ превращенномъ видѣ. Излишне говорить, что она отправляется въ центръ города и принимается ходить по магазинамъ.
Если ей встрѣтится кто-нибудь изъ знакомыхъ ея мужа, тѣмъ хуже. Новѣйшій кодексъ приличій требуетъ, чтобы онъ отвелъ глаза въ сторону и прошелъ мимо, не кланяясь, какъ мимо незнакомой.
Когда я думаю о мусульманскихъ женщинахъ, мнѣ представляются двѣ фигуры, какъ два крайніе полюса. Одна фигура — это уличная нищая. Она сидитъ на панели, съ утра и до вечера, закутавшись съ головою въ рядно. Передъ ней на камняхъ валяются голыя дѣти, всѣ въ грязи, облѣпленныя мухами; они спятъ на солнцепекѣ. Зной растетъ, до панели нельзя дотронуться голой рукой. Бѣдной матери душно, какъ въ мѣшкѣ. Но открыться нельзя. Благочестивые мусульмане перестанутъ подавать милостыню. Эта несчастная нищенка не имѣетъ человѣческаго вида. Она похожа на груду лохмотьевъ, брошенную на камни и прикрытую тряпкой.
Рядомъ съ ней мнѣ представляется новѣйшая мусульманская дама съ открытымъ лицомъ и смѣлымъ нравомъ. Напримѣръ, вдова полковника Асланова изъ Карабахскихъ горъ. Еще отца ея называли Русъ-эффенди — русскій помѣщикъ. Ее называютъ иногда мусульманская Жанна д’Аркъ.
Во время армяно-татарской рѣзни она привела собственный конный отрядъ къ городу Шушѣ и подала помощь осажденнымъ татарамъ.
Сосѣдніе беки, конечно, ополчились противъ нея. Женщина — и ходитъ съ открытымъ лицомъ, ѣздить верхомъ, стрѣляетъ изъ пистолета. Былъ затѣянъ процессъ съ цѣлью оттягать у нея часть наслѣдственныхъ земель, и выставлены дутые свидѣтели.
Послѣ суда она послала одному изъ своихъ враговъ, Росланъ Армаджанову, вызовъ на дуэль на револьверахъ.
Вмѣсто дуэли противникъ черезъ двѣ недѣли прислалъ сватовъ. Но Жанна д’Аркъ отвѣтила многозначительно: Я не хочу жениться, хочу выйти замужъ. Новый женихъ, по мнѣнію карабахской амазонки, былъ не лучше бабы.
Черезъ полгода она дѣйствительно вышла замужъ за народнаго учителя. Теперь вмѣстѣ съ мужемъ они издаютъ очень вліятельную татарскую газету.
Другой вопросъ, еще болѣе сложный и замысловатый, это — театръ.
Надо замѣтить, что въ послѣдніе годы народился не только татарскій театръ, но даже появилась и первая опера, «Лейла и Меджунъ», на любовный сюжетъ, въ родѣ «Ромео и Джульетты». Театръ не можетъ существовать безъ актеровъ; актеры, между прочимъ, должны брить бороду и усы.
Однако по мусульманскимъ обычаямъ брить усы считается если не грѣхомъ, то все же соблазнительнымъ поступкомъ. Первымъ рѣшился сбрить усы молодой актеръ Арабинскій. Люди зрѣлые и съ вѣсомъ сперва поворчали, потомъ привыкли.
Съ актрисами вышли большія осложненія. Женскія роли сперва играли юноши, но потомъ это надоѣло. Тогда любители театра стали разузнавать и разспрашивать и, въ концѣ концовъ, выписали изъ Крыма двухъ довольно образованныхъ дѣвушекъ, которыя согласились выступить публично. Первое же ихъ выступленіе привело къ скандалу. Старозавѣтные зрители забросали актрисъ картофелемъ и тухлыми яйцами. Молодежь хотѣла вступить въ драку съ оскорбителями, но ее удержали.