— «Когда я услыхалъ, что хотятъ убить Мялика и Мирзу, — разсказывалъ Шапшалъ, — мнѣ захотѣлось пойти посмотрѣть. Они были мои враги. Больше всѣхъ кричали, чтобы меня изгнать изъ Персіи. Но когда я прибѣжалъ на мѣсто казни, было почти поздно. Мялику накинули веревку на шею. Два человѣка тянули съ двухъ сторонъ. Потомъ уронили его на землю и распороли животъ ножомъ.
Кровь брызнула фонтаномъ. Мирза-Джафаръ стоялъ и былъ блѣденъ, какъ полотно. Я подскочилъ и плюнулъ ему въ бороду: „Зло твое вернулось на твою голову“. Губы у Джафара были синія.
— Когда мы умираемъ, зачѣмъ говорить? Убивайте скорѣй.
Когда распороли ему животъ, ни одной капли крови не вышло наружу. Вся кровь его умерла раньше»…
Но ужаснѣе всего избіеніе дѣтей въ Тегеранѣ во время разгрома меджлиса.
Реакціонная партія сильно косилась на тегеранскія школы, и двѣ изъ нихъ были намѣчены къ уничтоженію. Чтобы спасти ихъ отъ гибели, учителя собрали вмѣстѣ школьниковъ, числомъ до шестисотъ, дали каждому въ руки коранъ и послали ихъ депутаціей къ побѣдителямъ. Дѣти выстроились попарно и отправились, на площадь къ меджлису. Здѣсь ихъ встрѣтилъ отрядъ персидскихъ казаковъ. Одинъ изъ учениковъ вышелъ впередъ и сказалъ рѣчь: «Мы не идемъ противъ шаха. Мы хотимъ учиться. Оставьте намъ жизнь»…
Послѣ нѣкотораго колебанія офицеры отдали приказъ стрѣлять, и почти всѣ школьники были перебиты.
Въ кавказскихъ газетахъ было помѣщено описаніе этого избіенія. Я видѣлъ въ татарскомъ иллюстрированномъ журналѣ «Молла-Насрединъ» рисунокъ, изображающій груду этихъ дѣтскихъ труповъ передъ развалинами меджлиса.
Дня черезъ два послѣ нашей встрѣчи Таги-Заде получилъ письма изъ Азербейджана; они говорили о побѣдахъ конституціоналистовъ въ Тавризѣ и о рѣзкомъ народномъ недовольствѣ во всей сѣверной Персіи. «У шаха нѣтъ денегъ», писали ему товарищи.
— Не будетъ денегъ, не будетъ друзей. Лишь бы за границей не дали.
Передъ самымъ моимъ отъѣздомъ Таги-Заде прислалъ мнѣ письмо. Онъ адресовалъ его «русскому мнѣнію» и просилъ напечатать въ газетахъ:
«Мы узнали изъ Тегерана, что шахъ Махмедъ-Али-Мирза, который разгромилъ меджлисъ и изгналъ депутатовъ, находится въ тѣсномъ положеніи относительно денегъ и проситъ помощи у русскаго или англійскаго правительства. Намъ написали, что повелитель Ирана заложилъ въ русскомъ банкѣ свои драгоцѣнныя вещи и получилъ ссуду въ полмилліона рублей. Въ памяти нашей свѣжи насилія и убійства, совершенныя въ Тегеранѣ. Но мы не можемъ повѣрить, что эти злыя событія — личный плодъ воли Махмедъ-Али-шаха, ибо нѣтъ у него ни силы, ни рѣшимости… Все устроилось, какъ нужно было притѣснителямъ персидскаго народа. И конституція поникла. На долго ли? Я, какъ одинъ изъ избранниковъ трехмилліоннаго населенія Азербейджана, заявляю, что народъ никогда не забудетъ пережитаго и не откажется отъ лучшей судьбы. Затишье въ Тегеранѣ и другихъ мѣстахъ только временное. Черезъ полтора мѣсяца начнутся новые поступки. Мы вѣримъ, что они окончатся къ нашей пользѣ. Во всѣхъ мѣстахъ идутъ достойныя приготовленія, какъ призываетъ къ тому письмо наджафскихъ муштеидовъ, толкователей закона, намѣстниковъ пророка на землѣ! Ибо они призвали весь персидскій народъ и назвали враговъ конституціи клятвопреступниками и врагами ислама. По мусульманскому шаріату, непослушаніе муштеидамъ равно отреченію отъ религіи, если даже ослушникъ владѣтельная особа. Мы просимъ васъ вспомнить англійскую табачную монополію, когда муштеиды воспретили народу курить табакъ, и было большое волненіе, и шаху пришлось отмѣнить свой указъ. Подобно этому, нарушеніе высокой клятвы, данной публично на коранѣ въ защиту конституціи, не будетъ никогда забыто въ Персіи. Тому, что новый меджлисъ будетъ созванъ, не вѣрятъ даже малыя дѣти.
Но члены меджлиса считаютъ себя представителями народа, ибо шахъ далъ подписку, что не разгонитъ меджлиса до конца его полномочій. Эта подписка хранится въ дѣлахъ меджлиса. Оттого мы не считаемъ, что меджил и съ уничтоженъ. Мы можемъ основать въ Тавризѣ временное правительство, и весь Азербайджанъ будетъ на нашей сторонѣ. Рѣчи о новомъ меджилисѣ только пролагаютъ дорогу новому займу въ Россіи или въ Европѣ. Зачѣмъ нуженъ заемъ? Для новыхъ утѣсненій. Но въ Персіи увѣрены, что никакая держава не дастъ для этого денегъ. Если великая Россія дорожитъ своимъ престижемъ, добрымъ сосѣдствомъ и обильною торговлей, если хочетъ явиться благожелательницей персидскаго народа, можетъ ли она идти по этому пути? Мы хотимъ вѣрить, что въ этомъ своемъ опасеніи персіяне ошибаются. Мы надѣемся, что этотъ рискованный шагъ не будетъ сдѣланъ. Дѣйствія Ляхова и дѣйствія Шапшала могутъ быть оправданы, ибо они, хотя и русско-подданные, находились на службѣ персидской. Но денежная помощь на поддержку нашихъ враговъ не можетъ быть оправдана. Какая же вамъ польза сказать персидскому народу: „Я тебя не знаю и съ тобой не считаюсь. Отнынѣ ты для меня не существуешь? Или вы станете думать, что отнынѣ персидскій народъ не будетъ играть никакой роли въ собственной странѣ? Такъ думать — значитъ не знать персидскаго народа и не считаться съ жизнью. Что же останется намъ для собственной защиты? Разрывъ торговли, бойкотъ обоюдной выгоды, злопамятное отчужденіе. Мы заклинаемъ васъ. Народъ нашъ не желаетъ вмѣшательства въ его дѣла, если бы даже это вмѣшательство было въ его пользу“…»