Хозяинъ гостиницы долго работалъ перомъ.
— Много ли было пріѣзжихъ за этотъ сезонъ? — полюбопытствовалъ одинъ пассажиръ.
Хозяинъ покачалъ головой.
— Если бы Государственная Дума взяла во вниманіе и ассигновала миллі-онъ рублей…
Онъ протянулъ слово «миллі-онъ» довольно вкусно, но потомъ не докончилъ и махнулъ рукой. Мы даже сконфузились и поспѣшили перевести разговоръ на другую тему. Прекрасные дни Аранжуэца и сверхсмѣтныхъ ассигновокъ, увы, миновали почти безвозвратно…
Мы встали рано утромъ и пошли по деревнѣ искать себѣ пищи.
— Если хотите обѣдать, — совѣтовалъ намъ начальникъ почтовой конторы, — пойдите къ духанщику. А духанщикъ пойдетъ къ мяснику и съ вечера закажетъ часть баранины. Тогда на другой день можете имѣть шашлыкъ…
— Нельзя ли хоть фруктовъ, — спрашивали дамы, — орѣховъ что ли?
Красная Поляна славится грецкими орѣхами. Насъ стали водить изъ дома въ домъ и, наконецъ, подвели къ огромному орѣховому дереву, стоящему на площади.
— Вотъ орѣхи!
Дерево дѣйствительно было усыпано орѣхами.
— А какъ достать ихъ? — спрашивали дамы.
— Полѣзайте и нарвите, — невинно совѣтовали греки.
— Мы бы заплатили, — сказали пассажиры.
— Даромъ нарвите, — настаивали греки.
Основы натуральнаго хозяйства были, очевидно, еще въ полной силѣ. Даже стражникъ, стоявшій подъ деревомъ, поощрялъ нашихъ дамъ къ самодѣятельности:
— Это ничего, рвите; здѣсь денегъ не возьмутъ.
Но дерево было высокое и скользкое, какъ мачта.
День былъ пасмурный. Тяжелыя тучи лѣниво тащились взадъ и впередъ съ одной горы на другую, спускались внизъ и брызгали дождемъ. Но гдѣ-нибудь въ просвѣтѣ облаковъ вдругъ обнажался клочекъ голубого неба, и яркій солнечный лучъ круглымъ пятномъ перебѣгалъ съ вершины на вершину, прыгалъ, какъ золотой зайчикъ, и словно плясалъ на темнозеленыхъ склонахъ.
— Это все оттого, что вѣтру мало, — объясняли греки. — Зимою еще чуднѣе. Снѣгъ ложится, какъ перина. По три дня изъ дому не выходимъ. Потомъ выгоняемъ буйволовъ тропы топтать. Самыя узкія тропы. Если человѣкъ и буйволъ встрѣтятся, то разминуться негдѣ. Надо взлѣзать на голову буйволу и перелѣзать черезъ спину.
— Послѣ обѣда (впрочемъ, обѣда не было) небо немного прояснилось. Мы стали подниматься по тропинкѣ на гору. Миновали кокетливую дачу. Прошлымъ лѣтомъ ее построилъ гвардейскій офицеръ, и его молодая жена сама перетаскала вверхъ на собственныхъ плечахъ дранку для крыши.
На первомъ уступѣ мы остановились и посмотрѣли внизъ.
Картина была поразительная, рѣдкая даже на Кавказѣ. Прямо подъ нами, глубоко внизу лежала Красная Поляна, плоская и рѣзко очерченная, какъ днище ящика. Съ четырехъ сторонъ стояли зеленыя стѣны, и синее небо вверху было, какъ крыша. Все кругомъ было торжественно тихо. Горнымъ безвѣтреннымъ воздухомъ глубже и легче дышалось. Вся Красная Поляна была, какъ огромный санаторій, устроенный самою природой подъ открытымъ небомъ и совершенно безлюдный.
Лѣтъ черезъ пятьдесятъ, когда дачники, наконецъ, раскупятъ «городскіе» участки и дѣти трапезундскихъ грековъ построятъ гостиницы, здѣсь, можетъ быть, дѣйствительно будетъ климатическая станція…
Климатическая станція Гагры составляетъ поселеніе автономное и управляемое особыми законами.
Въ пяти верстахъ отъ курорта, въ поселкѣ «Новыя Гагры», поставлена даже застава для всѣхъ фургоновъ и дилижансовъ, ибо подъѣзжать къ резиденціи въ дилижансахъ строго воспрещено. Нашу «линейку» тоже остановили и заставили насъ переложить свой багажъ на другую линейку, мѣстнаго происхожденія. Впрочемъ, она была похожа на нашу, какъ двѣ капли воды, только подушки на ней были изорваны и желѣзныя пружины торчали наружу и больно кололись.
Съ насъ взыскали заставную пошлину по пятиалтынному съ души и пропустили далѣе.
Мы ѣхали по узкому берегу и по дорогѣ постоянно встрѣчали явные слѣды благодѣтельнаго начальственнаго попеченія. Напримѣръ, огромные плакаты: «Строго воспрещается касаться руками телеграфныхъ проводовъ. Можетъ послѣдовать смерть». Я насчиталъ такихъ плакатовъ четырнадцать. И на каждомъ мостикѣ съ обѣихъ сторонъ тоже по объявленію, еще и на трехъ языкахъ, на русскомъ, грузинскомъ и татарскомъ: «Осторожно, крутой поворотъ, а въ сорока шагахъ мостъ», — какъ будто извозчики сами не знаютъ. А если бы даже они и не знали, такъ всѣ они безграмотны и объявленій не читаютъ. Въ видѣ разнообразія, въ паркѣ глубокія канавы съ текущей водой остались безъ ограды. Поперекъ турникеты и просто дощечки. Ночью, того гляди, сверзишься внизъ.