Эти духоборскіе юноши выросли въ критическую эпоху, на поворотѣ жизни своего небольшого міра. Они скитались вмѣстѣ со своими отцами по холоднымъ грузинскимъ ауламъ, потомъ переѣзжали черезъ океанъ. Исторія выбросила ихъ вмѣстѣ со всей общиной прямо на безлюдную степь, гдѣ не было ничего, кромѣ сусликовъ и комаровъ, и въ минувшіе три года они работали больше и тяжелѣе всѣхъ, создавая матеріалъ для новаго жизнестроительства. Вмѣстѣ со всей общиной эти молодые люди участвовали въ выработкѣ своеобразныхъ идеаловъ, которая совершается въ оригинальномъ русско-канадскомъ околоткѣ, изо дня въ день и изъ мѣсяца въ мѣсяцъ путемъ безконечныхъ бесѣдъ и съѣздовъ и непрерывной проповѣди, и неудивительно, что, вырастая на такой почвѣ, они привыкли къ каждому явленію подходить съ вопросомъ: зачѣмъ?
Они разсказали мнѣ много любопытнаго про устройство духоборской жизни. Сорокъ семь селъ Іорктонскаго округа соединились всѣ въ одну большую общину, составили общую кассу и одно огромное хозяйство и для управленія имъ выбрали комитетъ изъ трехъ лицъ съ Петромъ Веригинымъ во главѣ. У новой общины были самые широкіе планы насчетъ покупки машинъ и племеннаго скота, устройства общественныхъ складовъ, мастерскихъ и даже фабрикъ. Многое было уже осуществлено или на пути къ осуществленію. Главною помѣхой служилъ недостатокъ въ наличныхъ средствахъ для основного и оборотнаго капитала, ибо духоборы не привезли съ собой въ Канаду ничего, кромѣ долговъ. Чтобы сколько-нибудь пополнить свои нужды, община рѣшила отправитъ на заработки двѣ трети своего взрослаго мужского населенія, что составляло больше тысячи человѣкъ. Остальная треть вмѣстѣ съ женщинами взяла на себя всѣ домашнія и полевыя работы. Часть отхожаго контингента работала на подрядѣ, который община сняла на постройкѣ желѣзной дороги отъ Лебяжьей Рѣки къ городу Принцъ-Альберту. Другіе разошлись по ближайшимъ округамъ на три сотни миль въ окружности, занимаясь земляными работами, выдѣлкой кирпичей, постройкой домовъ, а въ страдную пору — также уборкой хлѣбовъ. Всѣ деньги поступали въ общую кассу, — и соединенная сумма заработковъ къ осени должна была достигнуть до ста тысячъ долларов. Эти юные подвижники именно затѣмъ и жили въ палаткахъ, сами варили себѣ щи и разсчитывали каждый центъ, чтобы сдѣлать свой взносъ по возможности побольше. Однако обязательности никакой не было. Кто хотѣлъ и считалъ нужнымъ, покупалъ себѣ платье, часы, даже гостинцы домашнимъ. Никто никого не усчитывалъ, но единодушіе было поразительное, и общій результатъ превосходилъ всякое вѣроятіе. Единственное соперничество, которое существовало, состояло въ томъ, кто кого обгонитъ заработкомъ. Надо сказать, что оживленное время для заработковъ въ Канадѣ — весна и лѣто. Зимою все замираетъ, даже желѣзная дорога перестаетъ строиться. Молодые духоборы со вздохомъ разсказывали, что за всѣ четыре года они ни разу не видали, какъ растетъ трава на ихъ деревенскихъ поляхъ.
— Уйдемъ — черно и придемъ — черно! — жаловались они, — какъ-будто и не росло ничего, — или же бѣло. Наши деревенскіе уже стали кой-которую картошку и рѣпу въ землѣ оставлять до нашего прихода. Потѣшьтесь, говорятъ, вы, свѣжій овощъ выдерните изъ гряды своими руками.
— Хорошо у насъ по деревнямъ! — мечтательно вспоминали молодые духоборы. — Теперь капуста уже завилась, дѣвки сѣно гребутъ, поютъ, должно быть. Такъ поютъ у насъ, — прибавляли они, — поле вздымается, небо на землю хочетъ упасть. Вотъ поѣдешь, самъ услышишь!..
Несмотря на эту меланхолію, они были настроены радостно и возбужденно и надѣялись, что благосостояніе общины скоро встанетъ на прочную основу.
— Ничего! — утѣшали они сами себя, — только бы это лѣто намъ дотерпѣть. Сей годъ у насъ такіе посѣвы, что, если, дастъ Богъ, создастся урожай, на будущую весну перестанемъ уходить, станемъ лучше прибавлять свое поле.
Я спросилъ у молодыхъ людей, въ которомъ часу долженъ пріѣхать Веригинъ.
— А вотъ кончимъ завтракъ и пойдемъ вмѣстѣ! — сказали они. — Пожалуй, что они уже пріѣхали, квартира-то ихняя на другомъ концѣ города. Молокане тутъ есть Казабовы, изъ армянъ, Петюшка къ нимъ всегда заѣзжаютъ!
Они говорили о своемъ руководителѣ во множественномъ числѣ, но въ то же время называли его уменьшительнымъ ласкательнымъ именемъ. Впрочемъ они относились и другъ къ другу съ такими же ласкательными обращеніями. Черезъ полчаса они передѣлали соотвѣтственно и мое имя и стали называть меня Володя и братецъ. О Веригинѣ они отзывались съ такой любовью, что ласкательное имя его получало въ ихъ устахъ совсѣмъ особенный характеръ.