Первая половина нашего разговора имѣла теоретическій характеръ. Міросозерцаніе Веригина было, впрочемъ, отчасти извѣстно мнѣ изъ печатнаго источника. Я зналъ также, что Веригинъ читалъ нѣкоторыя книги и въ разговорѣ можетъ цитировать Некрасова, Дарвина, Эпиктета. Большая часть этихъ цитатъ явилась почти тотчасъ же. Веригинъ, очевидно, хранилъ ихъ въ памяти въ качествѣ ученаго аппарата для того, чтобы пускать ихъ въ дѣло въ соотвѣтственныхъ случаяхъ.
Онъ началъ съ энергической вылазки противъ современной культуры.
— Культура исказила все лицо человѣчества, — говорилъ онъ. — Посмотрите на ваши города: въ нихъ все поддѣльно, отъ сгущеннаго молока для младенцевъ до фальшивыхъ зубовъ для старости. Даже воздухъ надъ городомъ отравленъ, вода въ рѣкѣ загрязнена. Работы городовъ совершенно безполезны. Пройдите мимо магазиновъ, — что въ нихъ выставлено? Ненужные наряды, роскошная мебель, зеркала. Для того, чтобы сотня семействъ имѣла эти нужныя вещи, городъ обираетъ деревню и весь свѣтъ. Вотъ теперь Африку дѣлятъ, Китай разорвали на части все для той же всепожирающей городской пасти.
— А машины какъ? — возразилъ я вопросомъ. — Деревня получаетъ ихъ отъ города и не можетъ жить безъ нихъ.
Я, конечно, имѣлъ въ виду земледѣліе американскаго типа, съ которымъ Веригину теперь пришлось встрѣтиться лицомъ къ лицу.
— Будто бы машины нельзя приготовлять въ деревнѣ, на чистомъ воздухѣ? — сказалъ Веригинъ. — Все это можно бы устроить иначе… Я думаю, люди могли бы легко перестроить свою жизнь. Они сами виноваты. На свѣтѣ такъ много свободнаго мѣста, зелени, воздуха. Если вамъ жить тѣсно, бросьте, отойдите отъ грѣха. Найдите себѣ гдѣ-нибудь пустой уголъ, да и устраивайтесь по-своему, а пуще всего раскопайте побольше земли…
Онъ, разумѣется, имѣлъ въ виду опытъ своей общины.
— Вамъ хорошо говорить! — возразилъ я снова. — Конечно, земледѣльцы могутъ уйти, да еще общиной. А куда пойдетъ городской портной или слесарь? Онъ и заступа взять не умѣетъ въ руки… Къ тому же онъ одинъ…
— Къ намъ пусть идутъ, — настаивалъ Веригинъ. — Мы въ деревнѣ найдемъ мѣсто для всѣхъ…
— Развѣ вы не знаете, что это — утопія? — возразилъ я. — Никуда они не пойдутъ, да и для всѣхъ не хватить мѣста… Лучше бы намъ сдѣлать такъ, чтобы каждому на его собственномъ мѣстѣ жилось немного лучше.
— Мы этого тоже желаемъ, — живо сказалъ Веригинъ. — Особенно для тѣхъ, которые тяжело работаютъ… Знаете, когда наши на «пилигримство» шли, «слободный путь» отыскивали, они говорили еще такъ: «Идемъ отыскивать слободу для всѣхъ братьевъ, особливо для тѣхъ, которые работаютъ въ рудникахъ и на желѣзныхъ фабрикахъ».
Онъ говорилъ о вышеупомянутомъ крестовомъ походѣ 1902 г., который англичане окрестили «пилигримствомъ», а сами духоборы называютъ «путемъ на слободу».
— Все-таки культура слишкомъ сложна, — сказалъ Веригинъ. — Надо бы ее упростить, отбросить все лишнее и вернуться къ первобытной чистотѣ.
— Исторія не возвращается обратно, — возразилъ я. — И кромѣ того мы не хотимъ возвращаться.
— Отчего же? — воскликнулъ Веригинъ. — Жизнь человѣчества, какъ жизнь человѣка, имѣетъ свое начало и свой конецъ. Неизмѣнны только природа и идеалъ, но человѣчество мѣняется, стремясь къ нему и отъ него…
— Мы вѣримъ въ безконечной прогрессъ, — возразилъ я.
— Ваша братія прогрессисты — слишкомъ большіе гордецы, — сказалъ Веригинъ. — Откуда вы знаете, что современное человѣчество самое лучшее? Вонъ патріархи были, по 900 лѣтъ жили, да и тѣ исчезли. Такъ можетъ исчезнуть и современное человѣчество.
Я не зналъ, что сказать на такой неожиданный аргументъ. Въ этомъ оригинальномъ міросозерцаніи цитаты изъ Дарвина составляли, повидимому, только ученую обстановку. Корни же его были связаны съ традиціей…