Выбрать главу

Среди американскихъ компаній, интересующихся электрической техникой, скоро прошелъ слухъ, что изобрѣтатель такой-то не въ своемъ умѣ. Нѣкоторыя изъ нихъ не преминули воспользоваться этимъ и захватили нѣсколько патентовъ, списавъ ихъ въ патентной конторѣ Вашингтона и предоставивъ Воробейчику искать свои права судомъ, если онъ хочетъ.

Человѣкъ большого роста, сидѣвшій рядомъ съ изобрѣтателемъ, тоже поднялъ голову и презрительно посмотрѣлъ на доктора Бугаевскаго. Лицо его было чисто выбрито и имѣло рѣзко очерченный классическій профиль, напоминавшій извѣстный бюстъ императора Траяна.

Это былъ Двойнисъ, котораго называли королемъ дамскихъ портныхъ въ городѣ Нью-Іоркѣ, не потому, чтобы онъ имѣлъ магазинъ дамскихъ модъ, а потому, что пятнадцать лѣтъ тому назадъ онъ, будучи рабочимъ въ портняжной мастерской, положилъ основу юніону заготовщиковъ платья.

— Что вы сказали? — спросилъ онъ рѣзкимъ голосомъ. Онъ выговаривалъ русскія слова съ горловымъ акцентомъ, измѣняя гласныя, какъ иностранецъ.

— Я говорю, что въ Ноксвилѣ лучше жить, чѣмъ въ Нью-Іоркѣ, — высказалъ Бугаевскій свою основную мысль.

— Да? — иронически переспросилъ Двойнисъ. — А скажите мнѣ, кто сдѣлалъ ноксвильскую землю?

— Я не знаю, — сказалъ озадаченный Бугаевскій.

— А я знаю, — сказалъ Двойнисъ тѣмъ же аггресивнымъ тономъ.

— Богъ сдѣлалъ ноксвильскую землю… Натура по-вашему, — прибавилъ онъ столь же презрительно. Натура вышла вмѣсто природа отъ англійскаго слова nature.

— А они что сдѣлали? — Онъ отнесся къ благотворительному комитету съ тѣмъ же неопредѣленнымъ, но всѣмъ понятнымъ мѣстоименіемъ. — Они сдѣлали фабрикъ!..

Дѣйствительно, ноксвильскія фабрики основывались при помощи того же благотворительнаго комитета, и, въ концѣ концовъ, фонды, которые были назначены на преобразованіе еврейскаго народа, направлялись на устройство такихъ же «выжималенъ пота», какія наполняли еврейскіе кварталы Нью-Іорка и Филадельфіи.

Двойнисъ, быть можетъ, былъ самымъ замѣчательнымъ человѣкомъ изъ всѣхъ, собравшихся въ этой комнатѣ. Его готовили съ дѣтства въ раввины, и все образованіе его состояло изъ тридцати томовъ талмуда. Въ Америку онъ пріѣхалъ двадцати-лѣтнимъ парнемъ безъ ремесла и безъ копейки денегъ и счелъ за особенное счастье, когда ему удалось, наконецъ, пристроиться къ швейной машинѣ. Америка его воспитала, сдѣлала изъ него человѣка, дала ему чувство собственнаго достоинства и культурный языкъ, чтобы защищать его. Когда двѣнадцать лѣтъ тому назадъ онъ затѣялъ бойкотировать мелкаго подрядчика, который слишкомъ грубо обращался съ своими портнихами, на него ополчились хозяева всѣхъ портняжныхъ мастерскихъ Нью-Іорка и Бруклина. Имя его было поставлено во главѣ чернаго списка опальныхъ, которымъ никто не долженъ давать работы, и ему приходилось жестоко голодать вмѣстѣ съ семьей, ибо у него уже тогда были жена и дѣти.

Борьба, однако, началась и продолжалась своимъ порядкомъ. Двойнисъ проявлялъ ни съ чѣмъ несравнимую дѣятельность. Онъ выковалъ и заострилъ свою энергію горечью многолѣтняго угнетенія и ѣдкимъ сознаніемъ собственныхъ обидъ, и его желѣзный организмъ не нуждался, повидимому, ни въ отдыхѣ, ни въ пищѣ.

Каждый вечеръ ему приходилось говорить по семи и по восьми рѣчей въ противоположныхъ концахъ города, и часто у него не было даже пятака на трамвай. Къ концу мѣсяца онъ совершенно охрипъ и пріобрѣлъ особый голосъ, разбитый и напоминающій пропойцу, которымъ говорятъ всѣ американскіе ораторы во время избирательной или всякой иной борьбы. Союзъ былъ основанъ и сталъ быстро расти. Двойнисъ велъ переговоры съ политическими дѣятелями, писалъ статьи въ газетахъ. Отрывки изъ его рѣчей печатались въ вечернихъ изданіяхъ газетъ, которыя вѣчно насторожѣ въ поискѣ новинокъ, способныхъ заинтересовать прихотливую толпу.

Союзъ подрядчиковъ, образовавшійся на скорую руку для защиты отъ неожиданнаго нападенія, умудрился сдѣлать весьма коварный ходъ, и Двойнисъ былъ привлеченъ къ суду за предполагаемое нарушеніе одного очень кляузнаго пункта въ спутанныхъ американскихъ законахъ, касающихся рабочихъ союзовъ и ихъ дѣйствій.

Было заранѣе извѣстно, что судъ возмущенъ «буйнымъ» поведеніемъ еврейскихъ портныхъ еще больше, чѣмъ сами фабриканты, и дѣйствительно, черезъ четыре дня, Двойнисъ уже сидѣлъ въ тюрьмѣ, обремененный обвинительнымъ приговоромъ и съ пріятной надеждой чесать казенную шерсть въ теченіе шестнадцати мѣсяцевъ. Общественное мнѣніе Америки, однако, представляетъ большую, хотя и легкомысленную силу, и его уставы не всегда совпадаютъ съ приговоромъ федеральнаго суда. Дѣло Двойниса было слишкомъ возмутительно. Вечернія газеты сразу приняли сторону человѣка, вся вина котораго заключалась только въ томъ, что онъ хотѣлъ увеличить заработки несчастныхъ швей и гладильщиковъ на два или три цента въ часъ.