Приблизительно на трети пути между подножием деятельного конуса и Соммой виднелись впереди два широких фирновых языка с крутизной падения в тридцать градусов, разобщенных громадным потоком базальтовой лавы.
Мы выбрали левый ледопад и начали взбираться на него, придерживаясь мест, занесенных песками. При этом восхождении большую помощь нам оказали длинные палки.
Дальше барранкосы имеют вид очень глубоких оврагов, по которым бежит кристаллически чистая вода, образовавшаяся от тающего снега.
Чем выше, тем идти становилось труднее: фирновый лед сделался рыхлым. Поэтому мы решили не подыматься до края седловины, а повернуть влево и начать подъем прямо на конус. Странным казалось такое состояние фирна, но вскоре разгадка была найдена. Деятельный конус Авачинского вулкана был нагрет. Уже снизу, глядя вверх по склону его, можно было видеть, как всюду над камнями реет горячий воздух.
На подъем от фирнового поля в седловине до кратера мы употребили пять часов.
Эта часть пути оказалась самой трудной. Дело в том, что весь конус состоит из свеженасыпанных рыхлых вулканических продуктов. Куски лавы, пемза, стекловые шлаки, будучи выброшены из кратера в раскаленном состоянии и мягкими, скатываясь по склону конуса, приняли более или менее шарообразную форму, величиной от ореха до размеров человеческой головы.
Любопытно, что кругляки эти не перемешаны между собою, а как бы отсортированы: то встречаешь целую площадь, засыпанную мелкими лапилли, то несколько десятков квадратных метров, покрытых камнями величиной с кулак, то участки, заполненные крупными окатанными глыбами.
Все камни держатся непрочно, и достаточно малейшего толчка, чтобы они покатились вниз под уклон горы градусов в тридцать, развивая все большую и большую скорость и делая гигантские прыжки. Мы следили за ними глазами до тех пор, пока они за дальностью расстояния не скрывались из вида совсем.
Савченко ушел вперед, значительно опередив остальных товарищей. Должно быть, из-под ног его вырвался один крупный камень и покатился вниз. К счастью, он обо что-то ударился впереди нас и, наподобие пушечного ядра, с шумом пронесся над нашими головами.
Можно представить себе, сколько нужно физических усилий на подъем по такого рода осыпям. Сплошь и рядом работа, затраченная на подъем в течение получаса, вследствие одного неосторожного шага сводилась на нет: путник возвращался к исходной точке, если на старом месте ему удавалось задержаться. Здесь в буквальном смысле слова применимо выражение: «три шага вперед и два назад».
На продвижение каких-нибудь четырех-пяти метров затрачивалось столько усилий и времени, что потом являлась необходимость в более или менее продолжительном отдыхе.
Спуск в кратер
Уже на половине высоты конуса стало заметно на ощупь, что почва сильно нагрета. Часов в десять утра мы находились в двухстах метрах от кратера. Отсюда ясно были видны струи газов, вырывающиеся из-под камней.
Близость цели заставляла нас напрягать все усилия. В течение двух часов мы карабкались по склону конуса, то подвигаясь вперед, то вновь сползая книзу. Можно сказать, что по трудности пути эти последние двести метров равнялись всему пройденному за день пути.
Ровно в двенадцать часов мы наконец достигли вершины вулкана. Как ни заманчиво было заглянуть в его кратер, мы должны были сделать привал.
Теперь мы были значительно выше облаков. Тучи ползли по долине Сухой реки и подбирались к тому месту, где был наш бивак. Там, внизу, вероятно, шел дождь. Не было сомнений, что туман доберется и до нас. Грозные признаки его уже были налицо: вершины Мутновской и Вилючинской сопок уже покрылись шапками дождевых облаков. По соседству с Авачинским вулканом к юго-западу высился конус Коряцкой сопки, высотою в три тысячи шестьсот пять метров, а к северо-востоку — Жупановский вулкан с кипящим озером в кратере, абсолютной высотой две тысячи семьсот метров. На них тоже кое-где появились клочья тумана. Это принудило нас подняться и идти дальше.
Около кратера, к которому мы стремились, было так много мелких фумарол[358], что являлось впечатление, будто вся сопка внутри горит и дым вырывается через щели наружу.
В сущности, это так и было, только вместо дыма вырывались пары, слегка окрашенные в желтый цвет.
Самая крупная фумарола Авачинского вулкана находится вне кратера, с южной его стороны. Из нее с ревом вырывается громадный столб газов. По краям фумаролы видны мощные желто-зеленые отложения серы.
Теперь ясно был слышен глухой подземный гул и ощущалось дрожание горы.