При таком прямом обращении Керфут смешался и, уронив на пол нож, утвердительно промычал.
– Он закалил себя чисткой картофеля и мытьем посуды. Не так ли, Керфут?
Охотник опять промычал.
– Смотрите на него. Правда, его нельзя назвать атлетом, но все-таки у него появились мускулы, которых не было, когда он попал на борт. И он сам стоит на ногах. А раньше он этого не мог без посторонней помощи.
Охотники начали пересмеиваться, но она взглянула на меня с сочувствием, которое с лихвой вознаградило меня за издевательства Вольфа Ларсена. Я так давно не встречал сочувствия, что оно тронуло меня и сразу сделало добровольным рабом этой женщины. Но я был зол на Вольфа Ларсена. Своими насмешками он оскорблял мое человеческое достоинство.
– Возможно, я научился стоять на ногах, – возразил я, – но еще не умею попирать людей ногами.
Он нагло взглянул на меня.
– Значит, ваше воспитание еще далеко не закончено, – сухо сказал он и повернулся к нашей пассажирке.
– Мы на «Призраке» очень гостеприимны. Мистер ван Вейден уже убедился в этом. Мы делаем все, что возможно, чтобы наши гости чувствовали себя как дома. Не так ли, мистер ван Вейден?
– Вплоть до чистки картофеля и мытья посуды, – ответил я, – не говоря уже о хватании за горло в знак дружеского расположения.
– Прошу вас не составить себе по этим словам ложного представления о нас, – с притворным беспокойством вмешался Вольф Ларсен. – Заметьте, мисс Брюстер, что он носит за поясом кинжал, – вещь, гм, довольно необычная для корабельного штурмана! Личность почтенная, мистер ван Вейден иногда – как бы это сказать? – бывает склонен к ссорам, и тогда необходимы крутые меры. В спокойные минуты он очень рассудителен, и так как в настоящую минуту он вполне спокоен, то не станет отрицать, что лишь вчера грозился убить меня.
Я задыхался и свирепо смотрел на капитана. Он указал на меня.
– Вот, посмотрите-ка на него! Даже в вашем присутствии он едва владеет собой. Мне придется вооружиться, прежде чем я решусь выйти с ним на палубу.
Он печально покачал головой, бормоча: «Плохо, плохо дело!», в то время как охотники ржали от удовольствия.
Грубые, хриплые голоса этих людей наполняли всю каюту. Это была какая-то дикость. Глядя на эту женщину, такую чужую здесь, я впервые понял, насколько сам слился с окружающей средой. Я знал этих людей и их умственный кругозор. Я сам был одним из них, жил промысловой жизнью, питался грубой пищей, и даже мысли мои редко выходили за рамки этой жизни. Мне не казались странными их грубые платья, суровые лица, дикий смех, качающиеся стены каюты с качающимися лампами.
Намазывая маслом хлеб, я случайно взглянул на свои руки. Кожа с суставов слезла и была воспалена, пальцы распухли, и ногти были с черной каймой. Я знал, что у меня борода росла густой щетиной, рукав разорван, у ворота моей синей рубашки не хватает пуговицы. Упомянутый Вольфом Ларсеном кинжал торчал из ножен у моего пояса. Мне все это казалось вполне естественным, но, взглянув вокруг глазами этой женщины, я понял, каким диким должно было все это представляться ей.
Она услышала насмешку в последних словах Вольфа Ларсена и снова бросила на меня сочувственный взгляд. Кроме сочувствия, я прочел в ее взгляде и тревогу.
– Быть может, меня возьмет какой-нибудь встречный пароход? – промолвила она.
– Тут не будет никаких встречных судов, кроме других охотничьих шхун, – ответил Вольф Ларсен.
– У меня нет одежды, нет ничего, – возражала она. – По-видимому, вы забываете, сэр, что я не мужчина и что я не привыкла к той скитальческой жизни, которую ведете вы и ваши люди.
– Чем скорее вы привыкнете к ней, тем лучше для вас, – ответил Вольф Ларсен.
– Я дам вам материю, иголки и нитки, – добавил он, – и надеюсь, что для вас не будет таким уж тяжелым трудом сшить себе одно или два платья.
Она надула губы, давая понять, что шить не умеет. Мне было ясно, что она напугана и сбита с толку, хотя и старается это скрыть.
– Я надеюсь, что вы, подобно мистеру ван Вейдену, привыкнете сами обслуживать себя. Кстати, чем вы зарабатываете свой хлеб?
Она уставилась на него с нескрываемым изумлением.
– Поверьте мне, я не желаю оскорбить вас. Люди хотят есть и поэтому должны добывать себе пищу. Мои охотники добывают себе средства к жизни тем, что бьют котиков; я управляю шхуной. А мистер ван Вейден, по крайней мере, в настоящее время, зарабатывает свой хлеб, помогая мне. А вы чем занимаетесь?
Она пожала плечами.
– Вы сами кормите себя или это делает кто-то другой?