— Вы меня разделали вчистую. Совсем сломали. Не заставляйте меня возвращаться во Фриско.
Его любезность мгновенно исчезла, голос стал суровым и жестким.
— Почему вы не хотите возвращаться туда?
Она вся съежилась.
— Да ведь там у меня родня. Не хочу я, чтобы они меня видели такой. Я поеду, куда вы скажете. Только не туда.
— Почему вы не хотите возвращаться в Сан-Франциско?
— Я же вам сказала.
Он наклонился вперед, устремив на нее огромные сверкающие глаза, словно стараясь заглянуть ей в самую душу. Вдруг он резко перевел дыхание.
— Исправительный дом.
Она взвизгнула и, упав на пол, обхватила его ноги.
— Не отсылайте меня туда. Господом Богом клянусь, я стану честной. Я все это брошу.
Она выкрикивала бессвязные мольбы, и слезы ручьями катились по накрашенным щекам. Он наклонился к ней и, приподняв ее голову, заглянул ей в глаза.
— Так, значит, исправительный дом?
— Я смылась, а то бы меня зацапали,— отрывисто шептала она.— Если я попадусь быкам, мне припаяют три года.
Он отпустил ее, и она, снова упав на пол, разразилась отчаянными рыданиями. Доктор Макфейл встал.
— Это меняет дело,— сказал он.— Теперь вы не можете требовать, чтобы она вернулась туда. Она хочет начать жизнь снова, не отнимайте же у нее этой последней возможности.
— Я хочу предоставить ей ни с чем не сравнимую возможность. Если она раскаивается, пусть примет свое наказание.
Она не уловила истинного смысла его слов и подняла голову. В ее опухших от слез глазах мелькнула надежда.
— Вы меня отпустите?
— Нет. Во вторник вы отплывете в Сан-Франциско.
У нее вырвался стон ужаса, перешедший в глухой, хриплый визг, в котором не было уже ничего человеческого. Она стала биться головой об пол. Доктор Макфейл кинулся ее поднимать.
— Ну, ну, так нельзя. Пойдите к себе и прилягте. Я дам вам лекарство.
Он поднял ее и кое-как отвел вниз. Он был очень зол на миссис Дэвидсон и на свою жену за то, что они не захотели вмешаться. Метис стоял на площадке, и с его помощью доктору удалось уложить ее на кровать. Она стонала и судорожно всхлипывала. Казалось, она вот-вот лишится чувств. Доктор сделал ей укол. Злой и измученный, он поднялся в гостиную.
— Я наконец уговорил ее лечь.
Обе женщины и Дэвидсон сидели так же, как он их оставил. Очевидно, пока его не было, они не разговаривали и не шевелились.
— Я ждал вас,— сказал Дэвидсон странным, отсутствующим голосом.— Я хочу, чтобы вы все помолились вместе со мной о душе нашей заблудшей сестры.
Он взял с полки Библию и сел за обеденный стол. Посуда после ужина еще не была убрана, и, чтобы освободить место, ему пришлось отодвинуть чайник. Сильным голосом, звучным и глубоким, он прочел им главу, в которой говорится о том, как к Христу привели женщину, взятую в прелюбодеянии.
— А теперь преклоните вместе со мной колени и помолимся о душе возлюбленной сестры нашей Сэди Томпсон.
Он начал с жаром молиться, прося Бога сжалиться над грешницей. Миссис Макфейл и миссис Дэвидсон встали на колени, закрыв лицо руками. Захваченный врасплох, доктор неуклюже и неохотно последовал их примеру. Миссионер молился с яростным красноречием. Он был в исступлении, по его щекам струились слезы. А снаружи лил дождь, лил не ослабевая, с упорной злобой, в которой было что-то человеческое.
Наконец миссионер умолк. На мгновение воцарилась тишина, потом он сказал:
— А теперь прочтем «Отче наш».
Они прочитали молитву и вслед за ним поднялись с колен. Лицо миссис Дэвидсон стало бледным и умиротворенным. На душе у нее, видимо, было легко и спокойно. Но доктора и миссис Макфейл внезапно охватило смущение. Они не знали, куда девать глаза.
— Я, пожалуй, спущусь поглядеть, как она себя чувствует,— сказал доктор Макфейл.
Когда он постучался к ней, дверь открыл Хорн. Мисс Томпсон сидела в качалке и тихонько плакала.
— Почему вы встали? — воскликнул доктор.— Я же велел вам лежать.
— Мне не лежится. Я хочу видеть мистера Дэвидсона.
— Бедняжка, зачем вам это? Вы не сможете его убедить.
— Он сказал, что придет, если я за ним пошлю.
Макфейл кивнул торговцу.
— Сходите за ним.
Они молча ждали, пока Хорн поднимался наверх. Дэвидсон вошел.
— Извините, что я попросила вас спуститься сюда,— сказала она, мрачно глядя на него.
— Я ожидал, что вы пошлете за мной. Я знал, что Господь услышит мою молитву.
Секунду они глядели друг на друга, потом она отвела глаза. Она смотрела в сторону все время, пока говорила.
— Я вела грешную жизнь. Я хочу покаяться.
— Хвала Господу! Он внял нашим молитвам!
Он повернулся к Макфейлу и торговцу.
— Оставьте меня наедине с ней. Скажите миссис Дэвидсон, что наши молитвы были услышаны.
Они вышли и закрыли за собой дверь.
— Мда-а-а! — сказал торговец.
В эту ночь доктор Макфейл никак не мог заснуть; когда миссионер прошел к себе, он поглядел на часы. Было два. И все-таки Дэвидсон лег не сразу — через разделявшую их деревянную перегородку доктор слышал, как он молится, пока сам наконец не уснул.
Когда они встретились на следующее утро, вид миссионера удивил доктора. Дэвидсон был бледнее, чем обычно, и выглядел утомленным, но глаза его пылали нечеловеческим огнем. Казалось, его переполняет безмерная радость.
— Вы не могли бы теперь же спуститься к Сэди? — сказал он.— Боюсь, что ее тело еще не нашло исцеления, но ее душа — ее душа преобразилась.
Доктор чувствовал себя расстроенным и опустошенным.
— Вы долго пробыли у нее вчера,— сказал он.
— Да. Ей трудно было остаться одной, без меня.
— Вы так и сияете,— сказал доктор раздраженно.
В глазах Дэвидсона засветился экстаз.
— Мне была ниспослана величайшая милость. Вчера я был избран вернуть заблудшую душу в любящие объятия Иисуса.
Мисс Томпсон сидела в качалке. Постель не была убрана. В комнате царил беспорядок. Она не позаботилась одеться и сидела в грязном халате, кое-как зашпилив волосы в пучок. Ее лицо распухло и оплыло от слез, хотя она обтерла его мокрым полотенцем. Вид у нее был неряшливый и неприглядный.
Когда доктор вошел, она безучастно посмотрела на него. Она была совсем разбита и измучена.
— Где мистер Дэвидсон? — спросила она.
— Он скоро придет, если он вам нужен,— кисло ответил доктор.— Я зашел узнать, как вы себя чувствуете.
— А, да ничего со мной нет. Не беспокойтесь обо мне.
— Вы что-нибудь ели?
— Хорн принес мне кофе.
Она беспокойно посмотрела на дверь.
— Вы думаете, он скоро придет? Мне не так страшно, когда он со мной.
— Вы все-таки уезжаете во вторник?
— Да, он говорит, что я должна уехать. Пожалуйста, скажите ему, чтобы он пришел поскорее. Вы ничем мне помочь не можете. Кроме него, мне теперь никто не может помочь.
— Очень хорошо,— сказал доктор Макфейл.
Следующие три дня миссионер почти все время проводил у Сэди Томпсон. Он встречался с остальными только за столом. Доктор Макфейл заметил, что он почти ничего не ест.
— Он не щадит себя,— жаловалась миссис Дэвидсон.— Он, того и гляди, заболеет. Но он не думает о себе.
Сама она тоже побледнела и осунулась. Она говорила миссис Макфейл, что совсем не спит. Когда миссионер уходил от мисс Томпсон и поднимался к себе, он молился до полного изнеможения, но даже и после этого засыпал лишь ненадолго. Часа через два он вставал, одевался и шел гулять на берег. Ему снились странные сны.
— Сегодня утром он сказал мне, что видел во сне горы Небраски,— сообщила миссис Дэвидсон.
— Любопытно,— сказал доктор Макфейл.
Он видел их из окна поезда, когда ехал по Соединенным Штатам. Они напоминали огромные кротовые кучи, округлые и гладкие, и круто поднимались над плоской равниной. Доктор Макфейл вспомнил, что они показались ему похожими на женские груди.
Лихорадочное возбуждение, снедавшее Дэвидсона, было невыносимо даже для него самого. Но всепобеждающая радость поддерживала его силы. Он с корнем вырывал последние следы греха, еще таившиеся в сердце бедной женщины. Он читал с ней Библию, и молился с ней.
— Это просто чудо,— сказал он как-то за ужином.— Это истинное возрождение. Ее душа, которая была чернее ночи, ныне чиста и бела, как первый снег. Я исполнен смирения и трепета. Ее раскаяние во всем, содеянном ею, прекрасно. Я не достоин коснуться края ее одежды.