Эрдсли. Голубчик, не думайте, что меня это не трогает. Моя профессия такова, что я оказываюсь подчас в весьма неприятных ситуациях, но мне, пожалуй, еще никогда не было так тяжело, как сейчас.
Колли. К счастью, чужая беда долго не тяготит.
Эрдсли. Вопрос не только в том, что нас с вами связывают теплые дружеские отношения, вы ведь к тому же кавалер ордена «За безупречную службу», командир эскадренного миноносца — от этого ваше положение становится еще более унизительным. Боюсь, от этого оно становится и еще более постыдным.
Колли. Они лишат меня ордена?
Эрдсли. Полагаю, что да.
Колли. А я полагаю, вы никогда не задумывались над тем, каково очутиться за бортом, прослужив родине верой и правдой двадцать лет и осознав, что эти годы ничего не значат для мирной жизни? Думали ли вы когда-нибудь, сколь унизительно и постыдно положение такого человека в этом мире, когда у него нет никаких средств к существованию и от голодной смерти его спасает лишь подачка в тысячу фунтов стерлингов?
Эрдсли. Не мне решать такие вопросы. Хотя этот аргумент можно будет использовать на процессе. Я возьму его на заметку. Конечно, и на это найдется ответ: страна стояла перед большими трудностями, суровая экономия была неизбежна, и, естественно, кто-то должен был пострадать при этом.
Колли. Помню, когда меня вытащили из воды после того, как в нас попала торпеда, я подумал: «Господи, какое счастье!» Знать бы тогда, что это будет за счастье.
Эрдсли. Отдайте мне должное, Колли. Вспомните, что еще шесть месяцев тому назад я упрашивал вас объявить о банкротстве. Вы не последовали моему совету.
Колли. Мне столько лет вдалбливали, что для офицера Британского флота нет безнадежных положений. И пока оставалась хоть какая-то надежда, я не мог примириться с поражением.
Эрдсли. Ну, ну, не впадайте в отчаяние.
Колли. В отчаяние? А как по-вашему, что ожидает бывшего морского офицера, сорока лет от роду, после шестимесячной отсидки в тюрьме?
Эрдсли. Я всегда любил верховую езду с препятствиями. А у наездников есть одно золотое правило: решить, как взять барьер, можно, лишь когда он перед тобой. А теперь мне надо идти. На буфете — виски и содовая. Налейте себе, вам сейчас весьма кстати.
Колли. Благодарю вас.
Эрдсли (протягивая ему руку). До свидания, голубчик. Я буду держать вас в курсе событий.
Колли. До свидания.
Эрдсли уходит. Колли опускается в кресло, закрывает лицо руками; услышав шум открывающейся двери, поднимает голову и с усилием берет себя в руки. Входит Ив.
Ив. О, простите, ради бога. Я хотела посмотреть, не здесь ли оставила свою сумочку. Я не думала, что тут кто-то есть.
Колли. Я уже ухожу.
Ив. Пожалуйста, не уходите. Я не буду докучать вам.
Колли. О чем вы говорите? Вы имеете полное право зайти в свою собственную столовую.
Ив. Я сказала неправду. Я знала, что вы здесь, а моя сумочка в комнате наверху. Я ждала, чтобы ушел папа. Я хотела повидать вас. Я безумно волнуюсь.
Колли. Из-за чего?
Ив. Мы все знаем, что у вас неприятности. Отец обмолвился об этом за обедом. Я знаю, что он виделся с вами нынче днем.
Колли. Мне приятно, что вы так близко принимаете это к сердцу. Плавание действительно проходит довольно бурно, но теперь я хотя бы знаю, где стою.
Ив. И ничего нельзя сделать?
Колли. Боюсь, ничего.
Ив. Разрешите мне помочь вам?
Колли (с улыбкой). Дорогая Ив, как вы можете это сделать?
Ив. Ведь вопрос только в деньгах, правда?
Колли. Ничего себе «только».
Ив. У меня есть тысяча фунтов, которые мне оставила крестная. Они вложены в дело, и проценты с этих денег я трачу исключительно на себя. Я могу отдать их вам.
Колли. Но я не могу взять их у вас, Иви. Об этом не может быть и речи.
Ив. Почему? Если я сама хочу это сделать...
Колли. Вы очень великодушны, однако...
Ив (перебивает). Вы же знаете, как хорошо я к вам отношусь.
Колли. Это очень мило с вашей стороны, Иви. Но, помимо всего, ваш отец ни за что не позволит.
Ив. Деньги принадлежат мне. И я не ребенок.
Колли. Исключено, дорогая.
Ив. А почему бы мне не войти в долю в вашем гараже? Ведь это будет всего-навсего помещение капитала.
Колли. Можете вы представить себе лицо своего отца, когда он услышит об этом? Когда я покупал гараж, все обстояло хорошо. Но кризис сделал свое дело — гараж на грани краха. Теперь он и ломаного гроша не стоит.