Он слегка дергается, и Элизабет встает на ноги.
Элизабет. Не надо винить Арнолда. Это мой просчет. Я настояла. Он был против. Я приставала, пока он не уступил. И послала ей приглашение.
Чампьон-Чини. Я не знал, что вы знакомы.
Элизабет. Я не знакома с ней. Просто услышала, что она в Лондоне. Остановилась в «Кларидже»[*1]. Мне показалось бессердечным до такой степени пренебречь ею.
Чампьон-Чини. Когда она приезжает?
Элизабет. Мы ждем ее к ленчу.
Чампьон-Чини. То есть прямо сейчас? Понятно ваше замешательство.
Элизабет. Понимаете, мы не ждали вас. Вы говорили, что останетесь в Париже еще на месяц.
Чампьон-Чини. Детка, вы у себя дома. Нет таких причин, чтобы не звать в гости кого вам заблагорассудится.
Элизабет. При всех своих недостатках она все-таки его мать. Совершенно противоестественно, чтобы они так и не встретились. У меня сердце изболелось за эту бедную одинокую женщину.
Чампьон-Чини. Впервые слышу, что она одинокая, и уж безусловно, она не бедная.
Элизабет. Но это еще не все. Я не могла пригласить ее одну. Это значило бы... оскорбить ее. Лорда Портьюса я тоже пригласила.
Чампьон-Чини. Понятно.
Элизабет. Наверное, вам лучше не видеться с ними.
Чампьон-Чини. Это им, наверное, лучше не видеться со мною. Я отлично поем в коттедже. Самые вкусные вещи, я заметил, дают когда приезжаешь врасплох и ешь в людской.
Элизабет. Со мной никогда не заговаривали о леди Китти. Все избегали эту тему. Я даже не видела ни одной ее фотографии.
Чампьон-Чини. Дом был завален ими, когда она уехала. По-моему, я велел дворецкому снести их все в мусорный ящик. Ее очень много фотографировали.
Элизабет. Вы не скажете мне, какая она была?
Чампьон-Чини. Она была вашего типа, Элизабет, только не рыжая, а брюнетка.
Элизабет. Бедняжка! Сейчас она должна быть совершенно седой.
Чампьон-Чини. Скорее всего. Миленькая такая была пичужка.
Элизабет. Но она была из первых красавиц в то время. Говорят, она была прелесть.
Чампьон-Чини. У нее был совершенно восхитительный носик, вроде вашего...
Элизабет. Вам нравится мой нос?
Чампьон-Чини. И она была очень грациозна, с точеной фигуркой, и походка у нее была порхающая. В старой французской комедии она была бы маркизой. Да, она была прелесть.
Элизабет. Она и сейчас прелестна, я уверена.
Чампьон-Чини. Годы у нее уже не те.
Элизабет. Для меня это все не так, как для вас и Арнолда. При такой любви, как у нее, если и стареют, то стареют красиво.
Чампьон-Чини. Вы прямо романтик.
Элизабет. Если бы из этого не делали страшную тайну, я бы, наверное, так не относилась. Я знаю, что она ужасно обидела и вас, и Арнолда. Я охотно это признаю.
Чампьон-Чини. Вы сама доброта.
Элизабет. Но ведь она любила, она дерзала. Романтическая любовь — коварная штука. В книгах она есть, а в жизни это редкость. Я ничего не могу поделать, раз меня это волнует.
Чампьон-Чини. Больно признать, но в этих случаях муж никак не романтическая фигура.
Элизабет. Мир был у ее ног. Вы богаты. Она блистала в обществе. И ради любви от всего отказалась.
Чампьон-Чини (сухо). Я начинаю думать, что вы пригласили ее сюда не только ради нее самой и Арнолда.
Элизабет. Мне кажется, я ее уже знаю. У нее, думается, немного грустное лицо, потому что такая любовь не веселит, а печалит человека, хотя на ее бледном лице я не вижу ни единой морщины. Как у детей.
Чампьон-Чини. Милая, как же у вас разыгралось воображение.
Элизабет. Она представляется мне слабой и хрупкой.
Чампьон-Чини. Хрупкой — это безусловно.
Элизабет. У нее красивые тонкие руки, седые волосы. Я столько раз воображала ее в палаццо, где они живут,— ренессанс, старые мастера на стенах, прекрасная резьба, и она сидит в черном шелковом платье, с бриллиантами и старыми кружевами на шее. Понимаете, я ведь не знала матери, она умерла, когда я была маленькой. Тетушек на меня не хватало, у них свои большие семьи. Я хотела, чтобы мать Арнолда стала и мне матерью. Мне очень многое нужно ей сказать.
Чампьон-Чини. Вы счастливы с Арнолдом?
Элизабет. Почему же нет?
Чампьон-Чини. Тогда почему у вас нет детей?
Элизабет. Дайте срок. Мы женаты всего три года.