— Так, значит, это окончательный разрыв?
— Ей остается только одно — развестись с ним. Я ей так и сказал: немедленно подавайте прошение о разводе, Эми. Это ваша обязанность перед собой и перед детьми тоже. Пусть он лучше мне на глаза не попадается. Я задам ему такую взбучку, что он своих не узнает.
Я невольно подумал, что полковнику Мак-Эндрю будет не так-то легко это сделать — Стрикленд был дюжий малый,— но промолчал. Как это печально, что оскорбленной добродетели не дано карать грешников. Я вторично сделал попытку откланяться, как вдруг вошла миссис Стрикленд. Она успела вытереть слезы и припудрить нос.
— Мне очень жаль, что я не совладала с собой,— сказала она.— Хорошо, что вы еще не ушли.
Она села. Я окончательно растерялся. Мне было неловко заговорить о предмете, вовсе меня не касающемся. В ту пору я еще не знал, что главный недостаток женщин — страсть обсуждать свои личные дела со всяким, кто согласен слушать. Миссис Стрикленд, казалось, сделала над собой усилие.
— Что, об этом уже много говорят? — спросила она.
Я был озадачен ее уверенностью в том, что мне известно несчастье, постигшее ее семью.
— Я только что вернулся. Я не видел никого, кроме Розы Уотерфорд.
Миссис Стрикленд стиснула руки.
— Скажите мне все, что вы от нее слышали.
Я промолчал, но она настаивала:
— Я хочу знать, во что бы то ни стало.
— Вы же знаете, что она охотница посудачить. Веры ее словам давать нельзя. Она сказала, что ваш муж оставил вас.
— И это все?
Я не счел возможным повторить прощальную реплику Розы Уотерфорд насчет девушки из кафе и соврал.
— Она не говорила, что он уехал с какой-то женщиной?
— Нет.
— Это все, что я хотела узнать.
Я стал в тупик, но все-таки сообразил, что теперь мне можно уйти. Прощаясь, я заверил миссис Стрикленд, что всегда буду к ее услугам. Она тускло улыбнулась.
— Благодарю вас. Но вряд ли найдется человек, который мог бы что-нибудь для меня сделать.
Слишком застенчивый, чтобы высказать ей свое соболезнование, я повернулся к полковнику, намереваясь проститься с ним. Он не взял моей руки.
— Я тоже ухожу. Если вы идете по Виктория-стрит, то нам по пути.
— Отлично,— сказал я.— Идемте!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Скверная история,— проговорил он, едва мы вышли на улицу.
Я понял, что он пошел со мной, чтобы еще раз обсудить то, что уже часами обсуждал со свояченицей.
— Понимаете ли, мы даже не знаем, кто эта женщина,— сказал полковник.— Знаем только, что мерзавец отправился в Париж.
— Мне всегда казалось, что они примерные супруги.
— Так оно и было. Как раз перед вашим приходом Эми говорила, что они ни разу не повздорили за все время совместной жизни. Вы знаете Эми. На свете нет женщины лучше.
После столь откровенных признаний я счел возможным задать ему несколько вопросов.
— Итак, вы полагаете, что она ни о чем не подозревала?
— Ни о чем. Август месяц он провел в Норфолке с нею и с детьми. И был такой же, как всегда. Мы с женой ездили туда на несколько дней, и я играл с ним в гольф. В сентябре он вернулся в город, так как его компаньон должен был уехать в отпуск, а Эми осталась на взморье. Они сняли дом на полтора месяца, и к концу своего пребывания там она написала ему, сообщая, в какой день они приедут в Лондон. Он ответил ей из Парижа. Написал, что больше не хочет жить с нею.
— Чем же он это объяснил?
— А он, голубчик мой, ничего не объяснил. Я читал письмо. В нем и всего-то было строчек десять, не больше.
— Ничего не понимаю.
В эту минуту мы как раз переходили улицу, и оживленное движение помешало нам продолжить разговор. То, что мне рассказал полковник, звучало очень уж неправдоподобно, и я решил, что миссис Стрикленд что-то от него скрывает. Ясно, что после семнадцати лет супружества человек не оставляет жену без причин, которые должны заставить ее усомниться, так ли уж благополучна была их совместная жизнь. Полковник прервал мои размышления.
— Да и что он мог объяснить, кроме того, что удрал с какой-то особой женского пола. Он, наверно, решил, что об этом она и сама может догадаться. Вот какой это тип!
— Что же собирается предпринять миссис Стрикленд?
— Прежде всего мы должны получить доказательства. Я сам поеду в Париж.
— А что с его конторой?
— О, тут он повел себя очень хитро. Он целый год подготавливал себе отступление.
— Он предупредил компаньона о своем отъезде?
— И не подумал.
Полковник Мак-Эндрю разбирался в коммерческих вопросах крайне слабо, а я и вовсе не разбирался и потому так и не понял, в каком состоянии Стрикленд оставил свои дела. Судя по словам Мак-Эндрю, покинутый компаньон должен быть вне себя от гнева и, верно, уже грозит Стрикленду судебным преследованием. Похоже, что эта история обойдется ему фунтов в пятьсот.
— Еще слава богу, что обстановка квартиры принадлежит Эми. Она-то уж ей останется.
— Вы помнили об этом, говоря, что она осталась без гроша?
— Разумеется, помнил. У нее есть сотни две или три фунтов да вот эта мебель.
— Но на что же она будет жить?
— Это уж одному богу известно!
Все было, видимо, очень непросто, а негодующий полковник еще больше сбивал меня с толку. И я очень обрадовался, когда он, взглянув на часы на магазине Армии и Флота, вспомнил, что в клубе его ждут партнеры по карточной игре, и предоставил мне в одиночестве идти через Сент-Джеймсский парк.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
День или два спустя миссис Стрикленд прислала мне записку, в которой спрашивала, не могу ли я зайти к ней вечером. Я застал ее одну. Черное, монашески простое платье намекало на ее тяжелую утрату, и я в простоте душевной очень удивился, как она, с таким камнем на сердце, могла играть роль, по ее понятиям, ей подобающую.
— Вы сказали, что если я обращусь к вам с какой-нибудь просьбой, то вы не откажетесь ее исполнить,— сказала она.
— Да, конечно.
— Согласитесь ли вы поехать в Париж и встретиться с Чарли?
— Я?
Я был ошеломлен. Ведь я только однажды видел его. Что она намеревалась мне поручить?
— Фред собирается туда. (Фред был полковник Мак-Эндрю.) Но я уверена, что ему ехать нельзя. Он только все запутает. И я не знаю, кого мне об этом просить.
Голос ее слегка задрожал, и я почувствовал, что даже секунда колебания с моей стороны — свинство.
— Но я и двух слов не сказал с вашим мужем. Он меня не знает и скорей всего просто пошлет к черту.
— Вам от этого не будет ни жарко ни холодно,— улыбаясь, отвечала миссис Стрикленд.
— Как, по-вашему, я должен действовать?
На этот вопрос она не дала мне прямого ответа.
— По-моему, как раз хорошо, что он вас не знает. Видите ли, он никогда не любил Фреда. И всегда считал его дураком — военные ему чужды. Фред впадет в ярость, они поссорятся, и все выйдет только хуже, а не лучше. Если вы скажете, что явились к нему от моего имени, он обязан будет выслушать вас.
— Я ваш недавний знакомый,— отвечал я.— И я не понимаю, как может взяться за такое дело человек, не знающий о нем всех подробностей. Я не хочу совать свой нос в то, что меня не касается. Почему бы вам самой не поехать в Париж?
— Вы забываете, что он там не один.
Я прикусил язык. Мне уже мерещилось, как я вхожу в дом Чарлза Стрикленда и посылаю ему свою карточку. Вот он выходит ко мне, держа ее двумя пальцами:
— Чему я обязан честью?
— Я пришел поговорить с вами относительно вашей жены.
— Серьезно? Ну, когда вы станете старше, вы поймете, что не стоит соваться в чужие дела. Если вы будете так добры повернуть голову налево, вы увидите дверь. Желаю всего наилучшего.
Я предвидел, что удалиться с достоинством мне будет очень нелегко, и клял себя за то, что вернулся в Лондон прежде, чем миссис Стрикленд выпуталась из всех своих затруднений. Я украдкой покосился на нее. Она была погружена в раздумье. Но секунду спустя посмотрела на меня, глубоко вздохнула и улыбнулась.
— Все это так неожиданно,— сказала она.— Мы были женаты семнадцать лет. Никогда я не думала, что Чарли может увлечься другой женщиной. Мы жили очень дружно. Правда, у меня было множество интересов, которых он не разделял со мною.