Амур за станицей Бибикова вступает в степную полосу; течет решительной степью, со всеми ее признаками: высокой травой, обеспечивающей существование скотоводства в больших размерах, богатым и сочным черноземом, образовавшимся от накопления во многие века старой степной травы, никем не кошенной, ничем не вытравленной. Для того чтоб дать возможность молодой траве заявить свою силу, казаки принуждены уже пускать на старую траву (так называемую ветошь) палы, т. е. жечь ее в начале каждой весны. Амур, таким образом, течет степью на пространстве с лишком 820 верст до впадения в него реки Уссури[30]. На этом пространстве горы редки; большей частью они синеют в отдалении и только незначительной высоты холмами выходят на берег. Зато пласт чернозема в большей части мест залегает на 1,5-2 аршина и даже на сажень глубиной; впадающие в Амур реки широки и многоводны и замечательно часты, чаще, чем в верховьях реки.
Нет на этом пространстве лесов, сменившихся чахлым и малополезным тальником да изредка березой; но зато Малый Хинган вышел весь усаженный дубом (хотя и мелким), орешником и черной березой. За Малым Хинганом Амур идет голой степью, и здесь между устьями двух огромных притоков Амура — рек Сунгари и Уссури, — залегли лучшие, благословенные места всего Приамурья. Тут дико растет (хотя и не дозревает) и хваленый виноград, и сладкие яблоки; тут на то время, когда в верховьях Амура тает раскиданный по берегам речной лед и просвечивают в падях большие снежные глыбы, — цветет черемуха и благоухает весна в оживленной и очаровательной прелести. На этом огромном пространстве между устьями амурских притоков Зеи и Сунгари маньчжуры сгруппировали людное и часто насаженное население и с давних времен образуют колонии из ссыльных китайцев, часто уроженцев самых отдаленных мест Небесной империи. Если эти прибрежья дальнего Амура служат для Китая местом ссылки, то во всяком случае для России они богатое приобретение для будущих колоний, если только колонии эти будут устраиваться рукой опытной. Но еще благоприятнее, еще счастливее этих мест для русских колоний, без всякого сомнения, те места, которые пошли к югу от Хабаровки по правому берегу реки Уссури, оставленному за Россией ло последнему Тянцзинскому трактату. Все благоприятствует там возможности существования на будущее время больших и цветущих селений: и большая судоходная рыбная река с глубокими протоками, и девственные, богатые пушным зверем леса со многими разновидностями древесных пород, и обширные степные нетронутые пространства, залегшие между прибрежными хребтами и лесами. Так, по крайней мере, на всем протяжении реки Уссури от устья до впадения в нее Сунгари, вытекающей, как известно, от озера Ханкая. Между озером этим и корейским берегом устроены китайским правительством большие плантации известного целебного корня женьшеня (по-маньчжурски — орохото); в одном из прибрежных уссурийских озер водятся речные черепахи; приречные леса дают много прихотливых южных пород плодовых деревьев: в обилии яблоки, груши, кедровые орехи дикий виноград успевает иногда дозревать. Все, одним словом, обещает много блестящих надежд в будущем от этого приобретения: во всяком случае, прибрежья реки Уссури — лучшие места во всем приамурском крае, перед которыми бледнеют все другие; и на них-то по преимуществу — по нашему крайнему разумению — должны сосредоточиваться виды и надежды местных колонизаторов.
30
В это число мы не включили 160 верст течения Амура, прорезанного Малым Хинганом. Места эти к поселению решительно неудобны. Хинган не дает ни одной замечательной низменности. Существующие тут станицы (6)— жалкие станицы. Место это может обеспечить существование нескольких станций, но ни для какого хозяйства неудобно. Ни скотоводства, ни хлебопашества разводить негде. Лесные промыслы также не обеспечивают возможности существования. Малый Хинган — место родины хищных зверей, барсов и тигров, но дает плохую белку и очень мало соболей. Дикие козы — небогатое подспорье для голодовок в случае недостатка мяса, да дают мех, который пригоден для дохи, но и только.