В 1745 г. вторым указом поселено при форпосте на первый случай до ста семей. Особливая слобода образовала собственно так называемую Кяхту — торговую купеческую слободу, а семьи, поселенные на форпосте, послужили приращением к населению будущего города Троицко-Савска[104].
От города этого, служащего вместилищем всего казенного управления и всех чиновников, до слободы Плотины, населенной исключительно торгующим с Китаем купечеством и комиссионерами русских купцов, полагают расстояние в четыре версты, и затем уже только 120 сажен (так наз. нейтральной земли) отделяют нашу торговую слободу от китайского (торгового городка) Маймачина.
Чтобы попасть в слободу Кяхту, нужно дождаться, когда поднимут шлагбаум; чтобы выехать из нее — необходимо подвергнуться таможенному осмотру, который повторялся в наше время еще один раз за Троицко-Савском для едущих в Иркутск и далее[105].
Русская слобода с богатым собором, с довольным количеством деревянных, крепко поддержанных домов, принадлежащих кяхтинским купцам и иногородним комиссионерам, внешним видом своим не представляет никаких особенностей. Слава богу — имеется клуб на общих российских положениях, редко посещаемый и притом исключительно для карточной игры, но выписывающий журналы и газеты, и держится, как и все наши клубы, кое-как и на непрочном основании; здесь в особенности потому, что ему противодействует домовитость купцов наших. Кяхтинцы любят жить келейно и семьями на общих русских положениях, плохо доверяя и не без основания устраняя себя от клубных затей, инициатива которых всегда идет от чиновников, доказавших сотни раз свою неспособность заводить клубы, всегда является подражательной, как бы какое казенное обязательство, как бы новый вид служебных обязанностей. Кяхтинцы также не любят этого и, запираясь в своих теплых и просторных домах, всеми помышлениями устремлены на то дело, ради которого тут пристроились, всеми деяниями сосредоточились на том пункте, из которого исходит свет и материальные выгоды. Чай — со стороны Китая, мануфактурные изделия и серебро — со стороны России: вот три коренных звена, закрепляющих цепь взаимных связей между представителями двух громадных империй. Теперь звенья цепи этой начинают ослаблять руками тех, которые торгуют чаями чрез Кантон.
Что произойдет из того — скажет нам Москва и время, да те из русских, которые пробираются теперь в самую глубь Китая караванами. Что знаем мы сами — об этом поведаем дальше.
3. «БЕЛЫЙ МЕСЯЦ»
В конце декабря, в январе, а иногда и в начале февраля месяца Кяхтинский тракт раз в году делается приметно оживленным. На станциях почасту и подолгу задерживают проезжающих, на долю смотрителей выпадает несколько бессонных ночей; в большом количестве расходуются ими чернила и сальные свечи; с большой твердостью и готовностью подкладывают они под руку горяченького проезжего жалобные книги (которые, как известно, не имеют особого значения и, кроме переводов смотрителей на другие места, других улучшений не вызывают).
Бойкие на ногу сибирские лошади, между которыми в Забайкалье лучшими почитаются степные сартольские, в середине зимы на Кяхтинском тракте начинают возить вяло, очень медленно: в конце станции едва шевелят ногами; свежие выводятся с заднего двора лохматыми, закуржавевшими от инея; многие из них кашляют; всех подергивает по телу жестокая дрожь.
Новый ямщик, подтягивая супонь, сердито смотрит и громко говорит:
— Подойдет это окаянное время, словно их из пушки кто выпалит: и днем и ночью едут. Чаю напиться не успеваешь.
А без кирпичного чаю, как известно, сибиряк, простой человек, и лба не крестит; а без того чтобы не надергать лошадям ноздри и таким образом не заставить их чихнуть (в предупреждение сапа) — сибирский ямщик их и в стойла не поставит. Долго проводит он их потом, чтобы не запалились, и уже наверно на это время одна лошадь хромает, а другая, насквозь простуженная, учащенно дышит и отдает паром.
— Я сегодня в третьи; ты в которые? — переговариваются ямщики.
— В пятые. Прибежал на станок: лошадей нету, в разгоне. Стал упрашивать смотритель, чтобы прогоны взять и «на водку» моя — чужой станок обработал.
— Как, парень, кони выдерживают?!
— Дивуюсь, друг!
Перестали дивиться этому обычному явлению на всех трактах Восточной Сибири, ведущих в Петербург и на Амур, и дивуются ямщики усиленному разгону лошадей только на Кяхтинском тракте (более других свободном); и только во время двух вышеупомянутых зимних месяцев дивуются ямщики и переговариваются:
104
Кяхта получила свое название от реки, а река от монгольского слова, означающего траву пырей, любимую пищу верблюдов и растущую по реке этой и по всем окрестностям в изобилии. У кяхтинцев существует предание о том, что, когда возник вопрос о выборе места для торга, китайцы требовали такой реки, которая текла бы за границу и не представляла бы удобств к отравлению воды на случай неприязненного времени. Одна эта речка (текущая всего только 11 верст) и могла выполнить это требование. Для поднятия воды устроены были две плотины: верхняя и нижняя, в настоящее время уже не существующие, но по ним официальное название Кяхты (собственно торговой слободы) изменилось на местном языке в имя Плотины. Троицко-Савская крепость основана была в 1727 г. иллирийским графом Саввой Владиславичем Рагузинским, заложившим церковь во имя Св. Троицы, название которой с именем основателя перешло в наименование города.
105
Некогда русская таможня существовала в пяти верстах от города Селенгинска, на так называемой Стрелке (т. в. при впадении р. Чикоя в р. Селенгу). Здесь все идущие в Россию чаи очищались пошлиной. Сюда наезжали китайские чиновники, а с ними весьма часто и купцы с товарами. Завелась было торговля, но вскоре прекратилась по тому поводу, что казаки, буряты и беглые начали грабить китайцев: китайцы перестали ездить. Таможню перенесли в Троицко-Савск; теперь она уже в Иркутске.