Некоторые шаманы в исступлении своем доходят до того, что бьют себя в мягкие части тела каким-нибудь оружием, например ножом. Бывали случаи, что малоопытные и молодые шаманы закалывали себя насмерть, но чрез то не теряли уважения. Опытные и старые шаманы поддерживают к себе в народе уважение знанием многих фокусов, за которые дикарь платит всем, что есть у него лучшего и заветного, и за которые в столицах и на больших ярмарках русские зеваки платят по грошу. Шаманы хватают голыми руками и лижут языком раскаленное железо, забивают себе в тело иглы, выворачивают себе суставы на руках и на ногах, как бы насквозь себя продевают моржовый ремень, оставляя в руках оба конца его. Другие, кроме того, эти концы велят привязать к оленю и тащатся за ним несколько сажен. Нет ничего удивительного, если дикари, не понимая и не умея различать фокусов, верят своему кривому глазу больше, чем разуму, который мог бы научить их, что всякий фокус есть только штука умелого. Ловкие руки, гибкое, приученное тело — вот почти все. В шаманы, впрочем, и не идут другие. С малых лет упражнениями они, как вольтижеры, приучают свое тело к ловким прыжкам и неожиданным скачкам. Для этого уходят в леса и там под руководством умелых учатся бить на барабане, учатся притворяться, делать фокусы, читать непонятные слова, кричать на все звериные голоса: подражать змеиному шипу, голосом изображать медвежью походку по хворосту, беганье белки по ветвям и прочее. Если у дикаря какой-нибудь ребенок начинает искать одиночества, часто убегает из дома, шаманы это примечают и берут ребенка на свое попечение, кормят его только травами и учат, беспрестанно и больно бьют, чтобы вколотить в него науку. И мальчик, и учитель одинаково веруют в свое дело и, обманывая других, обманывают и себя. Желая сделать ясновидца и духовидца, приготовляют только фокусника. Среди образованных людей он зарабатывал бы себе кусок хлеба на площадях, в балаганах: в чумах и юртах их почитают за людей особенных, хотя бы они и старались прятаться в толпе. Платье шаманов одинаково с платьем того народа, среди которого он живет. Шаманский наряд он надевает только по приглашению, когда бьет кудес. За битье кудеса он получает награждение: им и существует. В сущности, это такие же добрые и хлебосольные люди, как и все их единоплеменники. Заклинаниями и кривляньями они роняют свое ремесло знахарства, которое и без этих штук возбуждает уважение. Но дикие народы без штук, заклинаний и заговоров врачебную науку не умеют понимать и не хотят принимать. Такова судьба и не диких, а даже и самых образованных народов.
По шаманской вере болезнь зависит не от климата, не от собственной недоглядки, но от порчи злым духом или злым человеком. Вылечивая, шаманы верят, что выгнанная ими из тела болезнь переходит на того человека, который напустил ее глазом или по ветру наговором. Из остатков древнего шаманства составились у нас все замки, заговоры, заклинанья и отчитыванья.
Мы опять возвращаемся рассказом своим к шаманам для того, чтобы досказать, что ремеслом и наукой этой занимаются также и женщины и едва ли даже шаманки не пользуются большим успехом, чем сами шаманы. По учению шаманства можно умилостивлять богов всякими жертвами: животными, рухлядью, кровью, черепами, волосами, рогами, вином и деньгами. Воды и горы любят, впрочем, больше пихту; но вода ничем не гнушается. Весной любят боги молодую травку, молодого оленя, или пыжика, молоко. Зимой боги требуют пушнины: одного остякского бога видали всего обвешанного малицами и прикрытого сверху кафтаном из красного сукна. Ненавидят боги только нечистых зверей и гадов и не требуют жертв свиньями, лягушками, насекомыми и червями. Добрых богов не много, все — злые; живут они всюду: в деревьях, в скалах, даже приходят на землю медведями, приползают змеями, прилетают совами. В буре — бог, в грозе — другой, в огне — третий и так далее. Они не заботятся о том, ленятся ли люди, работают ли; много ли пьют и упиваются; едят ли люди сырое или вареное: богам до этого нет дела. Но любят боги почтение к себе, любят правду, любят, когда люди пособляют друг другу, дают приют странным и заблудшим, равно для всех хлебосольны. Приятно богам, когда люди почитают старших и уважают родителей; делятся с бедными своим достатком, не обижают друг друга, не воруют.