В силу «открытости» таких жанров в них четко выявляется личностное начало, так много значащее в поэтике всего творчества Бондарева, где авторское «я» не менее существенно для понимания произведения в целом, как и основные его персонажи. Это особенно заметно в произведениях Бондарева последних лет,
«Современный художник окунает кисть в свет, солнце, воздух, но вместе с тем в грязь, в кровь, в страдания людские, схватывая неоднозначное время. Истина лежит в природе, правда — в человеке, горькая, многоликая, заявляющая о его скорбном несовершенстве». Эти слова Бондарева из его выступления на VII съезде писателей СССР (1981 г.) могли бы стать эпиграфом к роману «Выбор» (1980).
Необычность художнической постановки в этом романе главных проблем человеческого бытия удивляет, поначалу даже поражает. Высока мера требовательности, с которой писатель взывает к «социальной совести» читателя, и его доверие к нашей готовности понять всю сложность современного состояния мира.
«Поэзия —не философия ли это в образах?» — вопрос для писателя практически решенный для себя и потому скорее риторический, приглашающий к совместному размышлению. И далеко не только о сущности искусства.
Никогда раньше бондаревские «диалоги» о человеке и жизни, об отношениях личности с историей не содержали образного выражения драматизма современной жизни такой силы и сложности, как этот небольшой по объему роман. Человек и его время, человек и природа, человек и родина, личность — свобода — необходимость, одиночество и способность понять себе подобных, любовь и ненависть, сострадание и жестокость… Сложность переплетения вопросов разномасштабных, но равно «больных» обусловливает немалую трудность романа для постижения, зато надолго обеспечивает богатую пищу для ума и сердца.
«Две угрозы висят над человечеством: война оружием — смертельная казнь свободы и культуры — и война экологическая, несущая непоправимые несчастья роду людскому, уродства физические и нравственные, постепенное космическое убийство всего живого», — говорил Бондарев в выступлении на V съезде писателей РСФСР (1980 г.). Напряженность исторического момента придает размышлениям писателя о человеке интонацию глубокой тревоги. И внешняя «камерность» сюжета «Выбора» оборачивается подлинной эпичностью.
От резкого столкновения «зарядов» прошлого и настоящего вновь ярко высветились самые существенные стороны народной жизни. Ослепительным прожектором, заставившим задуматься над содержанием своего собственного и общественного бытия, стало для художника Владимира Васильева неожиданное появление из прошлого, «воскресение из мертвых» когда-то ближайшего друга Ильи Рамзина. Драмой семьи Васильевых писатель заставляет нас заглянуть в глубины трещины, образовавшейся в толще народной в связи с давно уже окончившейся войной, услышать ее глухое, страшное эхо, испытать потрясение от осознания нарушенности и по сей день формулы народной жизни. В мрачном треугольнике Васильев — Мария — Рамзин каждый не на своем месте. За этой семейной ситуацией — трагедия народа, несущего ее с тем достоинством, которое определяется только пониманием величия исполненного нацией исторического долга. За страдальческой нервностью Марии, за внешне странным, внезапным и сильным тяготением дочери Васильева к Рамзину и его к ней, за понятной отцовской ревностью Васильева — смещенность личных судеб и общей судьбы, «равновесия мира». «Выбор» — одно из самых горьких предостерегающих напоминаний о войне и ее скорбных последствиях, которых не избыть в веках. Думается, такое осознание писателем трагедии народной жизни определило трагическое звучание романа в целом, мирочувствование его героев.