В судьбе множества людей печатное слово сыграло неповторимую роль, и величайшего сожаления достоин тот, кто не побывал в плену серьезной книги, — тем самым он укоротил дни своей жизни, отринув вторую действительность, второй опыт, наконец.
Я с удовольствием могу сказать, что наша страна самая читающая. Не однажды в Париже мне приходилось видеть знаменитую набережную Сены со знаменитыми лавочками букинистов, окруженных молчаливыми библиофилами, трепетно ласкающими пальцами страницы книг — так ласкают только детей. Глядя на них, я вспоминал и дальние поселки в Сибири, на Нижней Тунгуске, и новый промышленный центр Тольятти, где жадность и любовь к книге поражали меня необыкновенно.
Всякая книга — результат писательских усилий, а духовные ценности неоднородны. Мы должны бояться девальвации читательского вкуса, предлагая и выдавая ему вещь непервосортной пробы за жемчужину изящной словесности. Есть книги, подчас возведенные по разным стечениям обстоятельств в высокий ранг безупречности, книги, увенчанные лаврами, но не выдерживающие строгой проверки правдой, этим неподкупным и безотказным мерилом художественности. И есть книги скромные, то есть не возведенные в чины, однако предельно искренние, чистые, мудрые, насквозь пронизанные благородной силой.
Заботясь о вкусе читателя, мы, а не время, должны делать выбор и отбор, ибо время хоть и справедливый судья, но судья нескорый. Мы должны думать о выборе книги еще и потому, что уравнение малохудожественной читательской беллетристики и произведений эстетического достоинства смещает критерии истинные и в конце концов подтачивает веру в полновесное слово.
Ясная поляна
Здесь, в этом доме, все было просто, скромно, здесь не было «графской» роскоши, обеспеченной знатным дворянским титулом; вещи, оставленные большой этой семьей, портреты на стенах, написанные Репиным, Ге, Крамским, книги в шкафах, его письменный стол, две свечи, погашенные им в ту осеннюю ночь перед уходом после того, как он, в страдании приняв решение, написал записку прощания, его кресло, на котором сидел, диван, на котором он, гениальнейший из гениев и мученик из мучеников, родился, образок, спасший его в Крымскую кампанию, обычные современные гантели в спальне и там же старинный умывальник — все вдруг нарисовало мне великое присутствие, довольно крепкую фигуру, походку несколько старческую, но мягкую, острый взгляд из-под бровей бога, его кряхтенье, узловатые, еще крепкие пальцы, когда он гасил свечи в последний раз, приподымаясь над столом в своем кабинете. Я только не мог представить интонацию и звук его голоса (который должен быть обязательно негромким), хотя мог вообразить смысл фраз, произносимых им, и выражение глаз при этом, Странно было то, что во всех комнатах я чувствовал стойкий дух плоти, какой раньше встречал в опустевших или покинутых деревенских домах, теплый запах ушедшего времени, когда-то жившей тут большой семьи, ее одежды, ее вещей, сладковатый уютный запах его в общем-то неуютной старости, и этот воздух поселился в доме навечно, как мысли, чувства, утверждения и отрицания, поиски великого человека, прошедшего через все муки познания бытия и искусства.
И я вспомнил некоторые страницы мудрых дневников его.
«…Нынче читал еще мечтания какого-то американца о том, как хорошо будут устроены улицы и дороги и т. п. в 2000 году, и мысли нет у этих диких ученых о том, в чем прогресс. И намека нет. А говорят, что уничтожится война только потому, что она мешает материальному прогрессу».
И рядом в этой записи фраза:
«…Я им стал говорить, что я жду и мечтаю, и не только мечтаю, но и стараюсь, о другом единственно важном прогрессе— не электричества и летанья по воздуху, а о прогрессе братства, единения, любви… жизнь только в том и состоит…» (25 апреля 1895 года).
И он, несравненный художник, был против искусства как господской эгоистичной забавы, баловства, ничего не имеющего общего с жизнью.
«Главная цель искусства, если есть искусство и есть у него цель, та, чтобы проявить, высказать правду о душе человека, высказать такие тайны, которые нельзя высказать простым словом. От этого и искусство. Искусство есть микроскоп, который наводит художник на тайны своей души и показывает эти общие всем тайны людям» (17 мая 1896 года).