Образ ее создателя — значительное достижение Казанцева, получившего за свой роман премию журнала «Молодая гвардия» как за лучшее произведение года (1983). Писатель показал оригинального, остро мыслящего человека, в котором доброта и скромность сочетались с уверенностью в неограниченности своих возможностей. Разносторонне образованный, знаток нескольких языков и античности, мира чисел и юриспруденции, Пьер Ферма был гением своего времени. Изящно и просто выводил он математические формулы, строил так называемые «этюды», но не записывал их решения, предлагая современникам мысленно пойти его путем. Однако многие его математические загадки, включая великую теорему, не раскрыты по сей день. Натура творческая, Ферма проявлял себя и как поэт, даря любимой Луизе вдохновенный сонет «Сны — только сны». С помощью математической логики он блестяще раскрыл преступление и, заложив основы теории вероятностей, смело применил ее в юридической практике. Последнее придало повествованию черты своего рода научного детектива. Трагическая судьба героя, до конца не понятого даже своей женой Луизой, обреченного на гибель коварством «серого кардинала» Мазарини, озарена светом научного поиска . Здесь, как и в других романах — гипотезах трилогии «Клокочущая пустота» («Гиганты»), автор широко пользуется правом художника на вымысел, создавая новаторскую «гипотетическую» разновидность жанра научно — фантастической литературы.
В романе «Колокол Солнца» Казанцев обращается к годам юности одного из удивительнейших людей XVII века — французского писателя и вольнодумца Сирано де Бержерака, чьи труды содержат совершенно не объяснимые для того времени знания. Его имя не случайно стало символом борьбы за свободу и справедливость и послужило названием газеты французского Сопротивления в период фашистской оккупации, о чем в прологе к роману рассказывает автор.
О личности самого Сирано известно не так уж много. В знаменитой героической комедии Э. Ростан нарисовал романтически приподнятый образ поэта и дуэлянта. Советский фантаст, отдавая дань уважения французскому драматургу, полагает, что небезынтересен иной вариант характера и судьбы де Бержерака, и, взяв за основу некоторые штрихи его жизни, восполняет недостающие звенья с помощью воображения, представляя читателю, впрочем, как и Э. Ростан, не подлинную биографию героя, а свою вымышленную ее версию, выдвигая ту или иную гипотезу развития событий.
Таким путем идет писатель и в создании образов других персонажей произведения, имеющих исторические прототипы. Особое внимание уделяет он итальянскому философу и поэту Томмазо Кампанелле, провозвестнику научного коммунизма, который в своем прославленном трактате «Город Солнца» поведал об идеальной общине, организованной на коммунистических началах. Кампанелла — в переводе Колокол, и поэтому заглавие романа символично, как и сам герой, своей фантазией обогнавший эпоху. Он играет существенную роль в становлении взглядов Сирано, который из лихого дуэлянта и отчаянного спорщика, стихийно протестующего против клокочущей вокруг него пустоты светского салонного быта, становится сознательным борцом за идеалы справедливости и добра.
Зрелая деятельность Сирано де Бержерака, сменившего шпагу на острое перо и активно сражающегося своими произведениями с косностью, жестокостью, деспотизмом властей, мракобесием церковников, освещена в следующем романе-гипотезе «Иножитель». Казанцев стремится придерживаться правды развития характера, изображая главного героя человеком страстным и бескорыстным, одаренным и искренним, одержимым жаждой знаний и порывами любви, желанием служить добру и людям, переживающим яркие взлеты и горькие разочарования. «Мне — ничего, а все, что есть,- другим!» — таков его поэтический девиз. Автор берет на себя смелость ввести в ткань повествования стихи, которые мог бы сочинить герой произведения, раскрывая таким образом его творческий облик.
Утверждаемые писателем благородство натуры Сирано, отвага помыслов, широта научного кругозора, блистательный дар поэта и еще многие достоинства делают его любимым героем нашего времени, образцом для современной молодежи.
Строя то или иное предположение, Казанцев верен себе и всегда отталкивается от реального момента — факта истории, документа мемуариста, запечатленного в литературе свидетельства самого персонажа. Эти порой скудные материалы он дополняет творческой фантазией. Дерзновенные гипотезы, выдвигаемые им для разоблачения тайн прошлого, проясняют круг вопросов, которые, несомненно, заинтригуют читателя.