— А как помогать?— сказал Лёня Астафьев.— Мы ведь ему помощника выделили. Видно, Алик Сорокин плохо занимался с ним, раз такие результаты.
— Может быть, вы и не занимались совсем? — спросил Володя Алика.
— Почему — не занимались? Мы занимались!— ответил Алик.
— Сколько же раз вы занимались?
— Ну, я не помню. Раза два или три.
— Раза два или три?— удивился Юра.— Да ты должен был каждый день заниматься с ним, а не раза два или три. Сам обещал. Мы тебе это дело доверили, а ты не оправдал доверия!
— Как же я мог оправдать доверие?— сказал Алик.— К нему придёшь, а его дома нет. Или придёшь, а он говорит: «Я сегодня не в настроении заниматься». Ну, я и бросил.
— Ишь ты, «бросил»! — сказал Юра.— Ты должен был на звене поставить вопрос, чтоб звено помогло. Шишкин у нас неорганизованный. Ты вот хорошо учишься, о себе позаботился, а о товарище позаботиться не захотел… Ну ладно, я тоже виноват, что не проверил тебя.
— Я теперь буду хорошо заниматься с Шишкиным,— сказал Алик.— Я шахматами увлёкся, поэтому так и вышло.
— Нет,— ответил Володя,— больше мы тебе этого дела не доверим.
— Теперь я буду с Шишкиным заниматься,— сказал я.— Мне Игорь Александрович велел.
— Что ж,— сказал Володя,— раз тебя Игорь Александрович назначил, то и мы тебя на это дело выделим. Правда, ребята?
— Конечно,— согласились ребята.— Пусть занимается, раз Игорь Александрович сказал.
Сбор кончился, и мы вышли на улицу. Шишкин по дороге долго молчал, всё думал о чём-то, потом сказал:
— Вот, оказывается, какой я скверный! Никакой у меня силы воли нет! Ни к чему я не способный. Ничего из меня путного не выйдет!
— Нет, почему же? Ты не такой уж скверный,— попробовал я утешить его.
— Нет, не говори, я знаю. Только я сам не хочу быть таким. Я исправлюсь. Вот ты увидишь. Честное слово, исправлюсь! Только ты уж, пожалуйста, помоги мне! Тебе ведь Игорь Александрович велел. Ты не имеешь права отказываться!
— Да я и не отказываюсь,— говорю я.— Только ты меня слушайся. Давай начнём заниматься с сегодняшнего же дня. После обеда я приду к тебе, и начнём заниматься.
После обеда я сейчас же отправился к Шишкину и ещё на лестнице услышал собачий лай. Захожу в комнату, смотрю — Лобзик уже сидит на стуле и лает, а Костя щёлкает пальцами у него перед самым носом.
— Это,— говорит,— я его приучаю к сигналу, как Игорь Александрович учил. Давай немножко позанимаемся с Лобзиком, а потом начнём делать уроки. Всё равно ведь Лобзика учить надо.
— Э, брат,— говорю я,— сам сказал, что с Лобзиком начнёшь заниматься после того, как исправишься по русскому языку, и уже передумал.
— Кончено! — закричал Шишкин.— Пошёл вон, Лобзик! Вот, даже смотреть на него не стану, пока не исправлюсь по русскому. Скажи, что я тряпка, если увидишь, что я занимаюсь с Лобзиком. Ну, с чего мы начнём?
— Начнём,— говорю,— с русского.
— А нельзя ли с географии или хотя бы с арифметики?
— Нет, нет,— говорю.— Я уж на собственном опыте знаю, кому с чего начинать. Что нам по русскому задано?
— Да вот,— говорит,— суффиксы «очк» и «ечк», и ещё мне Ольга Николаевна задала повторить правило на безударные гласные и сделать одно упражнение.
— Вот с этого ты и начнёшь,— сказал я.
— Ну ладно, давай начнём.
— Вот и начинай. Или, может быть, ты думаешь, что я с тобой буду это упражнение делать? Ты всё будешь делать сам. Я только проверять тебя буду. Надо приучаться всё самому делать.
— Что ж, хорошо, буду приучаться,— вздохнул Шишкин и взялся за книгу.
Он быстро повторил правило и принялся делать упражнение. Это упражнение было очень простое. Нужно было списать примеры и вставить в словах пропущенные буквы. Вот Шишкин писал, писал, а я в это время учил географию и делал вид, что не обращаю на него внимания. Наконец он говорит:
— Готово!
Я посмотрел… Батюшки! У него там ошибок целая куча! Вместо «гора» он написал «гара», вместо «весёлый» написал «висёлый», вместо «тяжёлый» — «тижёлый».
— Ну-ну! — говорю.— Наработал же ты тут!
— Что, очень много ошибок сделал?
— Да не так чтоб уж очень много, а, если сказать по правде, порядочно.
— Ну вот! Я так и знал! Мне никогда удачи не будет! — расстроился Костя.
— Здесь не в удаче дело,— говорю я.— Надо знать, как писать. Ты ведь учил правило?
— Учил.
— Ну, скажи: что в правиле говорится?
— В правиле? Да я уж и не помню.
— Как же ты учил, если не помнишь?
Я заставил его снова прочитать правило, в котором говорится о том, что безударные гласные проверяются ударением, и сказал: