Неожиданно далекий крик остановил Федю. Феде почудился Данилкин голос. Но тут под ноги ему бросилась бурливая пенная вода. В низинку, через которую он хотел пробежать, ворвался широкий коричневый поток. Поток с ревом ринулся в каньон, и берега каньона тут же обвалились в воду вместе с кустиками полыни... Федя отпрянул, затоптался на месте. Он уже не знал, куда ему бежать. Он не видел ничего, кроме дождя. А вода шумела кругом и заливала долину.
И тут снова раздался крик - отчаянный, со слезами. И Федя ясно услышал, что это кричит Данилка:
- Федя-а-а, Федя-а-а!..
Федя повернул назад и побежал в ту сторону, откуда слышался Данилкин голос.
Данилка стоял на склоне горы. Он припал к большому камню, чтобы не соскользнуть вниз, и звал Федю. Он уже охрип от крика, но все звал и звал Федю и кричал и плакал от страха. Данилка сначала смутно видел, как Федя бежал по краю каньона. Потом дождь заслонил его, и Данилка не знал, бежит ли еще Федя, скользя по воде и согнувшись от дождя, или уже унесло его водой в каньон. Но он все кричал и кричал:
- Федя-а!.. Федя-а!.. Федя-а!
И вдруг он увидел Федю внизу. Федя карабкался на глинистый склон, где стоял Данилка. Ноги его скользили и расползались, потому что здесь не было травы, а лежал лесс - почва, намытая с гор. Утром идти по этому лессу было жестко и колко, он весь был сухой, весь в мелких трещинах, будто не земля это была, а глиняные черепки. А сейчас, под дождем, лесс расползался, как тесто, хватал Федю за ноги, не пускал его. Федя скользил, падал, вскакивал и опять падал.
Данилка начал сползать вниз с горы, к Феде. Но Федя уже вцепился в колючий куст боярышника и крепко держался за него.
- Стой там! - крикнул ему Данилка. - Я иду к тебе!
Данилка подобрался к Феде, протянул ему руку. Так, цепляясь за маленькие колючие кусты боярышника и держидерева, вылезли они наверх, на гору. Будто на их счастье выросли здесь эти кусты.
Мокрые дотла, испуганные, исцарапанные, Федя и Данилка выбрались на шоссе. Дрожа и от холода и от пережитого страха, они торопливо и молча шагали по гудрону.
Вдруг Федя поглядел на Данилку:
- А ты откуда на горе взялся?
Данилка повел плечами, обтянутыми мокрой рубашкой:
- Ну, вот и взялся. Пришел, и все.
- И грозы не боялся?
- Ну... боялся. А тебе что?
Федя больше ни о чем не стал спрашивать. Хоть и крепкий он был, а едва-едва удержался, чтобы не заплакать. Еще бы немного - и, пожалуй, будь здоров, нырнул бы в каньон. Если бы не Данилка!
Дождь редел. Небо светлело.
"Хорошшо, хорошшо..." - шептал блестящими жесткими листьями тополь во дворе у Данилки.
И абрикосы лепетали чуть слышно:
"Хорошш дожждичек... хорош... хорош..."
ДАНИЛКА ПРОМАХНУЛСЯ
В этот день мать никуда больше не пустила Данилку. Она дала ему чистую сухую рубашку, чистые штаны с заплаткой на коленке и велела сидеть дома:
- Сиди вот и читай книжку.
Сама она тоже прибежала с виноградников вся мокрая. Дождь прогнал их с работы.
Мать прибиралась во дворе. Разрыхлила землю под олеандрами - скоро зацветут олеандры, - замела мусор, собрала щепки от дров...
Данилка держал книжку в руках, а сам смотрел, как мать прибирает дворик. Он бы и сам подобрал щепки и замел мусор. Но мать закутала его в теплую шаль и велела сидеть и греться. Данилка болел зимой воспалением легких, вот теперь мать все и боится, что он опять заболеет.
- А у нас новости, - начал Данилка.
Он все ждал, когда мать заговорит с ним. Но мать так захлопоталась, что и забыла про Данилку. Однако услышала про новости и тотчас улыбнулась:
- Ну! Какие же это, сынок?
- Вот - ласточки-воронки хотели над самой дверью угнездиться. Я им сказал: "Здесь вам не место, вас кот живо достанет".
- А они что сказали?
- Они сказали: "Ладно. Хорошо, что про кота напомнил". И улетели.
А потом Данилка стал спрашивать:
- А тебе лозы на винограднике что говорили?
- Говорили: "Обрежь скорее ненужные ветки. Они нам мешают. Если они останутся, виноград у нас будет мелкий и совсем никудышный!"
- И тогда ты стала обрезать?
- Конечно. И я. И вся наша бригада. Обрезаем, подвязываем. Обрезаем, подвязываем. А лозы нам спасибо говорят и все поторапливают.
- А им больно, когда обрезают? - спросил Данилка.
- Нет! - Мать легонько махнула рукой. - Они только рады!
Отец, надвинув на лоб большую соломенную шляпу, сидел во дворе под тополями. Он чинил рыболовную сеть, курил трубку и молча слушал. А потом сказал:
- Все чепуху мелете. Кто у вас большой, кто маленький, не разберешь. Ты, парень, лучше учился бы вот сети плести, а ты только языком небылицы плетешь. У всех рыбаков ребята сети плести умеют.
- Все рыбаки берут ребят рыбу ловить, - сказал на это Данилка, - а вы меня, папа, никогда не берете.
- Правильно сказал, сынок, - поддержала Данилку мать.
Отец прищурил свой черный глаз:
- А что ж я тебя на кораблу вместе с топчаном потащу?
- А разве я, папа, к топчану прибитый?
Отец усмехнулся:
- Ладно. В таком случае, разбужу. Но, если сразу не вскочишь, прощай. Один уйду.
Данилка долго не мог уснуть в эту ночь. Все думал - как-то он с отцом пойдет к рыбакам, как-то он сядет с ними в лодку... А вдруг да еще и на кораблу возьмут?
Кораблой рыбаки называли деревянную вышку, которая стояла посреди залива. Если взобраться на эту кораблу да посмотреть вниз, то все морское дно сквозь воду увидишь. И всю рыбу увидишь... У Данилки сердце замирало от волнения, и он все ворочался на своем топчане.
Давно уже затихла деревня. В доме все спали - и отец и мать. И серый кот спал. И поросенок спал во дворе; слышно было, как он похрапывал во сне. И куры спали, забравшись на развесистый кизиловый куст под окнами. Белые, будто комья снега, сидели они среди темных росистых веток и спали, попрятав головы под крыло.
Вышел месяц, заглянул на терраску к Данилке:
"Ты не спишь, Данилка?"
"Не гляди на меня, - прошептал Данилка, - я засну сейчас".