Так я думал в тот час. Так я думаю и теперь.
…Мы крепко, по-дружески, пожали друг другу руки.
Дорога звала.
7. Маленькая экскурсия
И снова в путь. Снова поля, поля и поля. Изредка, у лесной полосы или в лощинке, поближе к роднику, увижу притаившуюся тракторную будку, а вокруг нее множество разных машин и орудий. И я заезжаю, встречаюсь с друзьями, знакомыми. И многое узнаю из того, чего не знал: так быстро движется жизнь и так велики изменения за последние годы.
Побывал и у своего давнего коллеги, агронома М. М. Котлярова, председателя колхоза «Первое мая», где изменения в поле меня поразили. С удовольствием побыл в тракторном отряде совхоза «Победа», где бригадиром давний мой товарищ по труду в поле Н. С. Устьянов, который, кажется, умер бы, если его заставить просидеть без дела дня три. Встречался со многими трактористами и колхозниками. Все это люди, к кому лежит мое сердце, о ком всегда вспоминаю с благодарностью за их каждодневный почетный и великий труд, о ком надо — очень надо! — писать обязательно. Пусть не посетуют на меня за то, что напишу не сразу…
Тетради полны записей. Сердце полно радости оттого, что проехал по старым местам и незаметно для себя протянул нить из прошлого колхозов к настоящему, оттого, что мы уже научились делать большие урожаи, оттого, что люди уже не те, что были, — они стали лучше, внутренне красивее и внешне бодрее.
У меня было хорошо на душе. Нет, не утерпел! Заскочил еще раз на часок-другой в колхоз «Россия». Вместе с Николаем Андреевичем Бояркиным и Василием Викторовичем Жидковым мы совершили на автомобиле маленькую экскурсию… в прошлое: поехали на то место, где было когда-то имение Н. В. Станкевича. Оно расположено в десятке километров от Ольшана, на границе Воронежской и Белгородской областей.
Еще сохранилось несколько деревьев от бывшего сада помещика, за ними никто не ухаживает, они доживают век уже корявые и причудливо неприглядные — последняя память о прошлом. Развалины древней церквушки, построенной отцом философа В. И. Станкевичем в 1839 году, поросли чертополохом. Мы стояли на маленьком пятачке старой России и смотрели вниз, на луг, чуть задернутый дымкой дали.
Василий Викторович сказал в раздумье:
— Вот на том лугу, наверно, Алексей Васильевич Кольцов и читал мужикам стихи.
— Почему так думаешь? — спросил Николай Андреевич.
— А как же? Ведь он гнал гурт скота. Значит, остановился на ночь, на выпас… А вечером и читал.
— Это он его позвал с луга в помещичий дом? Вот сюда? — Николай Андреевич показал на то место, где был когда-то дом.
— Должно быть, так…
— Во всем Ольшане было двадцать человек грамотных, — проговорил, казалось, без всякой связи Николай Андреевич. — Книжечка такая есть у нас древняя, ее какой-то псаломщик писал — там написано: грамотных двадцать человек… Подумать только!
Разве нам надо было много слов, чтобы понять друг друга!
Разве ж мог иметь в мыслях помещик, хотя бы и такой талантливый и ищущий истины, как Н. В. Станкевич, что вот здесь будут так стоять эти два «мужика», два потомка тех, кто защищал Родину от набегов врага и чьи внуки и правнуки, преклонив колена в помещичьей церквушке, просили бога, чтобы он дал хлеба. Разве ж мог он подумать, что мужики будут управлять всеми окрестными землями как хозяева, что они преобразят землю и… самих себя.
Но это свершилось. Свершилось что-то необыкновенное, великое, чего до сих пор многие там, на Западе, не могут понять. Даже мы сами, прошедшие трудный путь к новому, не всегда как следует оцениваем то, что свершилось в нашей жизни и что сталось с человеком.
Так мы и думали, стоя все рядом.
Через несколько минут мы покинули это место. А еще через некоторое время мы уже въехали в могучую, веселую, густую и радостную озимую пшеницу; потом скрыла от нас горизонт кукуруза. Мы приехали с маленького пятачка старой России в новую Россию — в колхоз «Россия».