Широкая тропинка та
Казаться стала узкой-узкой…
Вдруг распахнулась темнота
Мелькнувшей рядом белой блузкой.
В тот миг не виден ни лица,
Ни черных кос, сплетенных туго,
Не мы сначала, а сердца
Узнали в темноте друг друга.
Крылами рассекая мрак,
Над нами птицы пролетели,
Так хорошо и чисто так
Давно-давно мы не глядели.
Сказал, что лучшей не встречал
Я в землях русских и нерусских.
Как будто ветер закачал
Цветы, расшитые на блузке.
И сразу замерли цветы,
Когда, склонившись к ней, красивой:
— Другого не любила ты? —
Некстати так ее спросил я.
Горячую струну лишь тронь,
Струна заплачет и застонет…
— Ты что!.. — И девичья ладонь
Сказала все моей ладони.
3
Не гость,
Не какой-то прохожий
Когда-то я здесь вырастал.
Чем дальше мы шли, тем дороже
Нам были родные места.
Мы шли на крутые отрога,
Мы шли по долине,
И нас
На пыльной широкой дороге
Шумливый догнал тарантас.
— Садитесь!..
На свадьбе на вашей
Вина с медовухой попьем!..
— На вашей на радости, Маша,
Мы грустную песню споем…
«Я на горушке стояла,
Я Егорушку ждала,
Кашемировым платочком
Я помахивала.
Молодова, удалова
Я приманывала.
Прилетели наши гуси,
Гуси серенькие,
Помутили гуси воду,
Воду светленькую.
Зачерпнула я ведерком
Воду мутную,
Понесла я свою долю,
Долю трудную…»
Мне больно и страшно обидно,
Что в тесном кругу среди них,
Как прежде бывало, не видно
Соперников гордых моих.
Я в жизни своей необычной
Себя не старался спасти.
Прости меня, друг закадычный,
Мой верный товарищ, прости!
Я знаю, печальная доля —
От ратных трудов отдыхать.
Не жаль тебе спелого поля,
Не сеять тебе, не пахать…
* * *
С пылью на лапчатых шинах,
Все довоенной поры,
Грузные автомашины
Мчались на гребень горы.
Словно узор рисовали
На подорожной пыли.
Вырвались, побуксовали
И потерялись вдали.
От молотильной бригады
Автомашинам вдогон
Пестрая шла кавалькада,
Пересекая загон.
* * *
Коровы круторогие
Домой везут воза,
Полуприкрыв широкие
Печальные глаза.
Трава густая снится им,
Зеленая скользит
За темными ресницами,
За длинными…
Вблизи,
Спокойная, вся белая,
Раскланялась со мной.
Мол, видите, что делаю, —
Приходится самой.
Что трудности имеются,
Понятно даже ей.
Мол, время ли надеяться
Теперь на лошадей?
Работа напряженная!
При деле при таком
Она и запряженная
Все пахнет молоком.
О том, чтоб не работала,
Вернула прежний вид,
На белой шее ботало,
Что колокол, гудит.
И звон тот не утишился
И не ушел на спад —
Он долго-долго слышался,
Тревожный, как набат.
* * *
И вскоре,
Молчанье нарушив,
У Маши спросил я, упрям:
— Зачем, бередя мою душу,
Ты водишь меня по полям?
Не рад я такому показу,
Его нелегко перенесть…
Сказала:
— Чтоб сразу…
Чтоб сразу…
Увидел ты все, что ни есть.
Чтоб не было места укорам,
Что встретил меня не в раю… —
Мы вышли к мосту, на котором
Оставил я надпись свою.
Сказал,
Что слова не сотрутся
Под ливнем, какой бы ни шел.
Сказал, что герои вернутся,
Что будет опять хорошо.
Сказал,
Что они не забыли
Крестьянскую сладость труда…
И слышу:
— Они приходили…
Ушли, не оставив следа…
Нахмурила строгие брови,
Продолжила с болью она:
— Ты прав, приходили герои,
Мы видели их ордена…