Все молчат. После паузы Шуров говорит, извиняясь:
— Ну, погорячился я, Василь Василич… Извини, видно…
— Да уж… что там, — неловко говорит Федулов. — Бывает. Со всяким бывает.
Трактор тянет три сеялки. Сеют овес. Шуров на подножке сеялки. Катков стоит на подножке второй сеялки. В кабине трактора Федулов.
— Замечательно! — восклицает Шуров.
— Отлично! — восхищается Катков.
— Ни одна засуха теперь не повредит! — весело отзывается под шум трактора Шуров.
Оба они веселы. Федулов улыбается из кабины.
Поле бригады Алеши Пшеничкина. Трактор Кости Клюева с двумя сеялками. Костя ладит что-то у трактора. Терентий Петрович возится у сеялки. Костя обращается к Терентию Петровичу:
— Терентий Петрович! Разрешите «девять на двенадцать»!
Терентий Петрович подает гаечный ключик и говорит:
— Утеряешь — не обижайся.
— Ну, что вы, Терентий Петрович! Как можно!
Терентий Петрович пробует почву ногами и руками.
— Не годится — сырая… Да когда же ты, матушка, поспеешь? — разговаривает он с землей. — Свой срок любишь. Ну, ладно…
— Может, попробуем? — нерешительно спрашивает Костя.
— Здоро́во был! Не видишь, что ли? У самого нутро дрожит — сеять скорее, а раз нельзя, значит, нельзя.
Подходят Тося и Пшеничкин.
— Сыровато? — спрашивает Алеша у Терентия Петровича.
Тося смотрит то на того, то на другого: видимо, она старается все понять, научиться.
— Нельзя, — отвечает Терентий Петрович. При этом он берет горсть земли, сжимает ее и с силой бросает на пашню, — Видишь, не рассыпается? Посей так — заклекнет пашня черепком, как недельный блин.
— Тогда я отлучусь: у меня народ на лесополосе, — говорит Алеша и садится верхом на коня.
Костя продолжает возиться около трактора. Терентий Петрович и Тося стоят около пашни. Терентий Петрович вновь пробует почву.
— А как вы определяете спелость почвы? — спрашивает у него Тося.
— Привычка, — отвечает Терентий Петрович. — Сызмальства на земле. У меня, попервоначалу, и сам Петр Кузьмич когда-то спрашивал, чтобы не ошибиться. Во-от… значит, почва наша — обыкновенный чернозем суглинистого механического состава. (Терентий Петрович явно подчеркивает свою осведомленность в вопросах агротехники.) Такая почва требует осторожности. Точно говорю! Не сей в грязь, жди, когда комок об землю рассыпается. Видала, как я бросал?
Тося кивает головой.
Костя утерял все-таки ключик и ищет его в земле.
— Вот тебе и определение спелости, — заключает Терентий Петрович.
— Ну, а температуру как определяете?
— О! Это очень просто. Значит, сядешь… вот этим местом… на пашню и чуть посидишь.
— Зачем?
— Если, значит, терпит посредственно, то сеять вполне допустимо. Точно говорю.
— Но ведь есть же термометр. Лучше термометром?
— Э-э! Тогда каждому колхознику надо по термометру. А это самое всегда при тебе. Ты не обижайся, Тося, я точно говорю.
Костя рявкает басом:
— Или черт нечистый ключами стал питаться? Как провалился в землю! Сейчас вот в руках держал — и нет… Тьфу! — И он ковыряет огромным ключом землю.
Терентий Петрович подскочил к Косте:
— Я тебя предупреждал?
— Ну вот, честное слово, сейчас держал в руках! Как в тартарары!
Оба присели на корточки. Тося тоже подошла и копается с ними вместе.
— Вот тут ты стоял, — говорит Терентий Петрович, — а тут он и должен упасть.
— Тут, конечно. Не было у него крыльев — не улетел! — восклицает Костя, разводя руками.
Неслышно подъехала легковая машина «Победа». Из кабины смотрит Недошлепкин. Он наблюдает за тремя сеяльщиками. Терентий Петрович первый увидел машину и тихо говорит:
— Э-э! Сам председатель райисполкома Недошлепкин.
Они встают.
Дверца рывком открывается. Из автомашины выходит Недошлепкин. Он решительно, как в боевое наступление, двигается к сеялкам. Но, зайдя на пашню, прилипает калошами к влажной почве, и одна калоша соскакивает с ноги. Он кое-как вдевает ногу в калошу и, шлепая, приближается к Терентию Петровичу, стоящему впереди. Костя, оглядываясь, скрывается в кабине.
— По какой такой причине агрегат находится в преступном простое? — говорит Недошлепкин.
— Сыро, товарищ Недошлепкин. Заметьте, калошки-то липнут, — мирно разъясняет Терентий Петрович, — а сеялка, она не калошка, а машина. Наша почва…
— Что за сырые настроения? Я полагаю, немедленно сеять! — приказывает Недошлепкин. — Соседний район имеет пятнадцать процентов плана, а мы четыре. Срыв! Полный срыв! Заводи трактор! — кричит он Косте.